Доктор Данилов и медицина будущего

Особенно интересной оказалась история болезни Крипакова. Здериглазов прямиком поступил в кардиологическую реанимацию, так что у него первичный осмотр и совместный осмотр с заведующим отделением теоретически могли быть написаны одной рукой. Врач на дежурстве принял пациента, наблюдал его до конца смены, показал заведующему отделением, записал обход в историю болезни и затем ушел домой. Но осмотр в приемном отделении и осмотр в реанимации никак не могут быть написаны одним и тем же человеком! И трое суток подряд в реанимационном отделении дневники не могут писаться одной и той же рукой, потому что врачи дежурят сутками. Бывают, правда, и такие, кто работает только в дневную смену, помогая дежурящим коллегам, но дневные врачи записывают последний осмотр не позднее шестнадцати часов, а дальше, каждые четыре часа, а при необходимости – и чаще, дневники пишутся дежурными врачами.

Записи консультантов были сделаны разными почерками, и записи медсестер, вводивших наркотические препараты по назначениям дежурных врачей, тоже (ну это вообще святое – тут любой косяк тюрьмой пахнет). Над историями работали не полные дураки, а, скорее, пофигисты, действовавшие по принципу «сойдет и так».

– Интересные дела, – сказал самому себе Данилов. – Какие будут версии?

Чисто теоретически можно было бы объяснить эти казусы «несчастным случаем». Во время работы с историей, врач залил ее чаем, кофе или, даже, борщом, вот и пришлось восстанавливать испорченное. Все, что смог – написал сам, остальное было дописано кем положено. Бывает, чего уж там…

Да – бывает. Но крайне редко. Лично Данилов только раз в жизни опрокинул стакан с недопитым чаем на историю болезни. И ничего переписывать не стал – просто просушил историю на радиаторе отопления, а затем выдержал пару часиков под тяжеленным «Видалем».[22] А даже если бы и кофе пролил – то что с того? Подумаешь – бумага слегка потемнела. Написанное-то не расплывается, поскольку люди с давних пор пишут шариковыми ручками… Нет, лучше обойтись без надуманных объяснений, а единственно реалистичным было следующее – Крипаков и Здериглазов (интересная, однако, фамилия, впервые такая попалась) были госпитализированы в кардиологическое или, даже, терапевтическое отделение, где спустя некоторое время «захреновились». Пришлось менять выставленный при приеме диагноз и переводить пациентов в кардиологическую реанимацию. Но это же крупный косяк приемного отделения и всего стационарного скоропомощного комплекса в целом. Неверная диагностика, госпитализация не по профилю, создающая угрозу для жизни пациента… Лучше бы сгладить. Вот и сгладили. Довольно распространенная практика, надо сказать.

Знание получено. Оставалось решить, что с ним делать. Точнее – куда с ним идти. À la guerre comme à la guerre, но в любой ситуации следует вести себя достойно, не опускаясь до мелкого пакостничества в угодяевском стиле. Опять же, две «сглаженные» истории – это капля в море. Разумеется, их может быть гораздо больше, но исходить нужно не из предположений, а из того, что есть в наличии.

Данилов решил обсудить «казусы» с заведующим кардиологической реанимацией Кайновым. Именно что «обсудить», а не предъявлять обвинения. Разные же бывают обстоятельства.

Глава седьмая. Трудности переходного периода

Виктор Викторович Кайнов принадлежал к категории нервных начальников. Иной раз воспитательная работа, проводимая им с подчиненными, была слышна и на других этажах. Данилов вообще не любил истериков, а на руководящих должностях – так особенно. Ну а истерик, заведующий реанимационным отделением – это уже вообще ни в какие ворота, потому что сложная работа требует спокойной обстановки.

Справа от стола в кабинете Кайнова, там, где обычно принято вывешивать дипломы и сертификаты, висела большая соломенная кукла с белом халате.

– Интересный сувенир, – сказал при знакомстве с Кайновым Данилов.

– Это не сувенир, а оберег! – раздраженно поправил Кайнов. – Я сделал его собственными руками.

Ну оберег и оберег, а яриться-то зачем? Ничего же обидного тебе не сказали. Кстати говоря, Кайнов был сильно похож на свой оберег – высокий, белесый, с вытянутой огурцом головой.

С учетом личности собеседника, Данилов избрал наиболее деликатную линию поведения.

– Я тут случайно сделал на одно интересное открытие, Виктор Викторович, – сказал он, выкладывая перед Кайновым истории болезни Здериглазова и Крипакова. – Вас в этих историях ничто не удивляет? В самом начале…

Быстро пролистал истории Кайнов отрицательно качнул головой.

– Почерк, – Данилов раскрыл перед собеседником историю болезни Крипакова. – Вас не удивляет, что записи врача приемного отделения и дежурного врача вашего отделения сделаны одним и тем же почерком? И дневники за следующие сутки тоже? Мое дело – сторона, я совсем другими вещами интересуюсь, но страховая компания…