Доктор 4

Буквально через три минуты, по той самой беговой дорожке, по которой мы бежали, возле Лены, стоящей под светом фонаря, взвизгивает тормозами миникар с маркировкой полиции. Из него выскакивают трое полицейских в шортах и, подлетая к Лене, начинают её о чем-то взволнованно расспрашивать. На языке, который я опять не понимаю. Но не на том, на котором общаются индусы и пакистанцы.

Лена, отвечая им что-то на этом же языке (кажется, это арабский), подводит их к нам:

— Мелкий, отпускай длинного, — командует она мне.

Делаю, что она говорит, замечая, как молниеносно меняется настроение индуса на подобострастное.

Полицейские вызывают подкрепление, по крайней мере, буквально через минуту рядом с первой машиной тормозит вторая. "В два смычка» они начинают о чём-то говорить с обеими группами собравшихся, предварительно надев наручники на высокого индуса и усадив его на заднее сидение машины.

— Thank you, madam, — благодарит Лену один из полицейских, не обращая никакого внимания на меня, и полиция утрачивает к нам интерес. Сосредоточившись на пакистанцах и индусах.

— Чтоб там дальше будет? — спрашиваю Лену на бегу через минуту, когда мы трусим по беговой дорожке дальше.

— Длинному индусу, которого ты держал, штраф, — отвечает Лена, не замедляя темпа. — Тысячу минимум отдаст пакистанцу, которого ударил. Ещё столько же, если не больше, заплатит эмирату. Если раньше были приводы, плюс депортация.[2]

— Ничего себе, ты подкованная, — от изумления теряю концентрацию и спотыкаюсь. — Откуда знаешь?

— Так стандартная практика тут. Пакистанцы и индусы же на бытовом уровне часто схлёстываются. Видел, два патруля прилетело на вызов? — поясняет Лена. — Это потому, что ни индусы, ни пакистанцы по одному не ходят. И толпень человек по десять с каждой стороны это самый минимум. Особенно на пляже.

— А на каком языке они между собой говорят? Они что, друг друга понимают?

— Мелкий, чему тебя в твоём лицее учат? — косится на бегу на меня Лена. — Начать с того, что один из пакистанских официальных языков, урду, это тот же хинди. Только с другой письменностью. Арабика вместо санскрита. Это первый вариант, на каком языке они друг с другом общались. Тьфу, запыхалась… нельзя болтать на бегу… шагом! — командует Лена и объясняет дальше. — Пенджаби, как язык, также у них общий, только на границе между штатами: под восемьдесят миллионов говорят на нём с пакистанской стороны, и миллионов сорок с индийской. На каком именно эти болтали между собой, я не знаю. Пенджаби от хинди я не отличу. Но вот тебе минимум два варианта, каждый на десятки миллионов человек.

— А ты с полицией на каком языке говорила? — не отстаю от Лены, потому что любопытно.

— Арабский, — удивлённо смотрит на меня Лена. — А что там говорить? Они спросили, что случилось. Я ответила, вон драка, это я вас вызывала. Мой муж, говорю, держит агрессора. В полиции же только локалы служат. Ну, местные. Значит, язык арабский. Ну или английский, если бы они по-английски спросили.

— Слушай, снимаю шляпу, сколько ты всего знаешь. Респект, — беру Лену за руку, поскольку подходим к отелю.

— Мелкий, не на улице. Лучше в отеле, — Лена мягко высвобождает свою руку из моей. — Я же тут давно. Одно время вообще тут насовсем хотела остаться и жить, готовилась к этому. Тоже в разные варианты влипала поначалу, а индийская и пакистанская диаспоры тут — самые большие. Приходилось сталкиваться. У бати в банке, например, более пятидесяти процентов сотрудников индусы и пакистанцы.

— Ух ты…

— Грамотные на уровне нашего универа, — поясняет Лена. — А кое в чём и похлеще… А работают за гораздо более скромную зарплату. Причём, пакистанцы ещё и добросовестнее многих.

* * *

На пляже отеля валяемся ещё около часа.

— Темнеет тут действительно стремительно, в сравнении с нашим климатом. — Лениво замечаю из своего шезлонга.

— Ага. Чем ближе к экватору. Если прямо на экваторе, да ещё и в какой-нибудь горной зоне, вообще в шесть уже фонарь с собой брать надо. — Кивает Лена, поднимаясь из своего шезлонга. — Мелкий, подъём. Поехали Аську с Вовиком проведывать.

* * *

В госпиталь, где лежит Вовик, нас пускают без вопросов по какой-то карточке, которую Лена достаёт из сумочки.

— А откуда у тебя тут пропуск? — снова удивляюсь. — Или врачи могут войти в любую больницу в любой стране?

— Пххааа-ха-ха, м-м-м, ладно. Не буду острить, — фыркает Лена. — Мы с Аськой тут ассистировали. Я сразу оговорила, что буду проведывать. Вот мне что-то и выписали.

— Кстати! Спросить хотел! А ты что, по-арабски говоришь? — спрашиваю то, о чём хотел спросить ещё в полиции. — Ты к полицейским два раза на нём обращалась.

— По-арабски говорю, — кивает Лена. — Но не особо. "Говорю" это громко сказано. Так, знаю примитив, чтоб объясниться. В магазине что-то купить, на улице сориентироваться, помощи попросить, ещё по мелочи. Сказать, что вот прямо знаю язык, не могу.