Доктор 2

— До семи — восьми метров уверенно, — итожит Араб через полчаса, отпустив остальных. — Количество, направление, дистанцию. Даже через препятствия типа стены. Видимо, двадцать метров — это на открытой местности. Тут, в условиях помещения, я двадцатки метров не наблюдаю…

— Наверное. Ещё намерения чувствую, особенно если агрессивные, — добавляю я. — Наш «пленный», например, явно не соответствовал намерениями своему выражению лица. Когда сидел у моего подъезда.

— Везёт же, — двигает бровью Саматов. — Мне бы так… С таким багажом с тобой теперь всё будет проще. Главное — не увлекаться, видел же сам сегодня, что на предельной для тебя дистанции либо за дверями возможны затыки. По-хорошему, надо понять, может ли эта твоя чувствительность падать в зависимости от различных факторов. От материала стен, например.

— Даже не знаю, — задумываюсь над его словами.

— Во-о-от, — назидательно поднимает палец Саматов. — С другой стороны, ни у кого и этого нет, так что есть с чем работать.

— Я, кстати, за этим и пришёл. Мы тут подсуетились уже, — начинает Араб, помогая нам убираться за собой в тире. — Котлинский позвонил тому, кто его с утра набирал. Твоя бывшая опекунша переводила, она уже тут, — бросает он на меня взгляд.

— И? — торопит его Саматов.

— Котлинский поведал той стороне сегодняшние события. Те, естественно, поначалу открестились, — рассказывает Араб. — А потом твоя опекунша взяла бразды разговора в свои руки. Называла какие-то фамилии, я их не знаю, понял только, что она им пообещала максимум проблем в Дубае. Если этот территориальный представитель у нас от соседей появится ещё хоть раз. Говорила, что она является единственной наследницей своей семьи, перечисляла какие-то активы за бугром, я специально не слушал перечень… И сказала, что не будет даже разбираться, кто прав, кто виноват. Просто употребит все доступные ей ресурсы против конкретно финансового директора и всех дальше по списку. А список фамилий возьмёт на их сайте. А чтоб не было недостатка личного состава, вербовочный пункт откроет прямо в Шардже, из числа пакистанских пуштунов и африканцев Нигерии.

— Это всё, что она пообещала? — со смешком спрашивает Саматов.

— Нет. Ещё говорила, что её отец лично попросит Аль Макрума выкинуть из Дубая вообще все представительства ХОСа, включая открывающееся производство медтехники.

— Блин, вы теперь в курсе всех моих раскладов. Даже неловко чёрт возьми, — честно признаюсь вслух. — Даже и не планировал ничего афишировать такого. И что Лена так заведётся, не знал.

— Ты особо не парься, — останавливает меня Араб. — Это самый лучший сценарий. Ты представь, на секунду, что нас бы сегодня не было. Что инъектором тебе бы в затылок промеж ушей всё же зарядили бы — третьего человека ты не чувствовал. А твоя опекунша шла бы в этот момент домой и всё это увидела. И попыталась бы вмешаться…

От подобной картины меня передёргивает.

— Араб, ты не зря психиатр, — бормочу, стараясь не выказать раздражения. — Умеешь зацепить.

— Да ты лучше на меня сейчас позлишься, но потом не будет никаких проблем от твоей неверной оценки обстановки, — беззаботно дёргает плечом Араб. — Чем начнёшь отсебятину городить, как сегодня… Дальше не продолжаю, вижу по морде, что ты проникся.

Затем мы выходим на улицу, Араб заворачивает куда-то по дороге со словами «три минуты!», а Саматов говорит:

— Не хочу лезть в твои дела и таланты. Но дельный совет дать могу. — Он дожидается моего кивка и продолжает, — если ты можешь лечить, значит, можешь воздействовать и прямо противоположно Этот мир крайне несовершенен. И ситуации могут быть самыми разными. Лично я бы тебе посоветовал отработать применение своих этих «способностей» не только для усиления чужих жизненных функций. А и для их угнетения.

— Ты сейчас имеешь в виду, использовать это как оружие? — спрашиваю его, глядя под ноги.

— Да.

— Как насчёт морали? — копирую его не выражающий эмоций тон.

— Ты сейчас стрелял в тире. Стрелял лучше Араба. Я не спрашиваю, где ты этому учился, хотя мне очень интересно, зачем нужны дурацкие упражнения на тему сбить три кирпича в полёте, — косится на меня Саматов. — Пистолет есть всего лишь инструмент. Он не бывает моральным или аморальным. Он просто может понадобиться в нужный момент. И очень плохо, если у хорошего человека его под рукой не окажется. Впрочем, я ни на чём не настаиваю. Просто посоветовал. С учётом анализа твоих индивидуальных особенностей и возможных жизненных перспектив. Решать тебе.

— Совет толковый, — соглашаюсь через три секунды. — Просто раньше в голову не приходило думать об этом с такой стороны.

— Раньше тебя и «свинтить» на улице не пытались, — с лицом сфинкса отвечает Саматов. — Решать тебе. Особенно в свете твоего болезненного отношения к безопасности твоей опекунши. Что тебе ещё не нравится? — видя моё недоумение, он добавляет, — Я, конечно, не Араб и не психиатр, но твоё кислое лицо от нормального отличить способен.