Дохлокрай

Картонный стакан, накрытый пластиковой крышкой, ждал его. Сахар Маша не добавляла, положив пять пакетиков рядом с двумя трубочками. А, сама пила кофе именно через такую же. Удобно, надо полагать. Два горячих сэндвича с омлетом и остро пахнущими типа мясными котлетами, стакан с колой. Гастроэнтерологи иногда могут стать любимыми врачами, соблюдай такую диету изо дня в день. Но не в его случае, пусть завидую любители фастфуда, не знающие. Как скинуть килограммы. Ему оно ничем не грозит, ни ожирением, ни язвенным колитом с гастритом или даже прободением. Бывает и такое, чего уж.

– Бункер.

– Что бункер? – Маша подняла глаза.

– Который именно?

– А-а-а…

Город у реки был изрыт под землей давно, полторы сотни лет назад, не меньше. И с того времени сеть катакомб с ходами не пропадала, все расширяясь в стороны. Поволжские купцы, доставляя золотое струящееся зерно в свои лабазы, не мелочились, рыли ходы прямо от пристани, загоняя туда телеги. А которые, те, что порой проходили под внимание Жандармского управления, рыли подальше от пристаней, да потайнее, поглубже и подальше. Оттуда оно и повелось, убирать нужное и не очень под землю, благо холмы, бегущие вверх от Реки, позволяли.

Когда власть взяли красные, рытья только прибавилось. Перед войной, в саму Великую Отечественную, после нее… Рыли, рыли, следили-следили, один черт, оказывалось по-всякому. То пацаны увидят пролом у туалетов на площади Куйбышева, да по-своему мальчишескому обычаю – прыг вниз и пошли шуршать, пока не наткнуться на часового, то умный человек заприметит, как из-за высокого забора с колючкой 4-го государственного подшипникового завода никто груз не вывозит, машин почти нет, железка не подведена, а завод пашет-пашет и пашет… Куда груз уходит, товарищи? Или байка о тоннеле, идущем с левого берега, от города и на правый, под самой Рекой, в Жигули, темнеющие горбами-скалами на той стороне. Вот-вот, город и его подземные тайны так и жили рядом.

В сорок первом в городе работали московские метростроевцы. Никто про них не знал, не видел и даже не слышал, кроме товарищей из ведомства фуражек с синими околышами. НКВД, взяв в холодные чистые руки все необходимое, превращал землю города в бункеры вождей. И самого главного, что с усами и трубкой, в первую очередь.

Бункер Сталина прятался под горкомом партии. А где еще прятаться такому заведению? Уходил вниз на сколько-то там этажей, даже после превращения в музей не открытых до конца, баюкал внутри стальной огромной горловины комнаты, залы, склады… Сейчас о горкоме напоминала только мемориальная доска, а внутри, веселясь и распевая, натурально распевая песни, находилось училище культуры области.

– Сталинский бункер?

Маша кивнула.

– Он самый, остальные затоплены, этот сухой. Что там может оказаться, вот так, ни с чего – не знаю. Регулярно туда наведываемся, проверяем, место-то непростое.

– Что в нем было?

Маша пожала плечами.

– У нас нет доступа к нужным документам. Все так и секретно. Вряд ли там стреляли кого-то, вряд ли Мрак будет копится только из-за самого хозяина. И то, никто не знает, был Сталин там или нет.

– Ясно. А так-то, если правильно помню, народа в городе погибло много в то время?

– Ну… – Маша посмотрела как-то виновато. – Надо, подниму что есть, проверю. У нас же заводы строились, по всей Безымянке, кто там работал в основном?

Кто-кто… зэки там работали, все вместе, уголовники и политические. Это понятно.

– В парке Гагарина памятник есть, жертвам репрессий, похороненным там в тридцатые.

– В парке?

Маша снова кивнула, как-то виновато.

– Там вообще кладбище было, а сейчас детский парк.

Ох-хо-хох. Он даже сжал зубы, представив весь этот чертов макабр. Как же так, люди, ну как? Живое к живому, мертвое к мертвому, нельзя смешивать, это же понятно любому… Наверное. Или наоборот.

– Хорошо. Бункер, так бункер.

Неладное началось со входа. Никого из ребят Маши не оказалось. Ни у самого входа, прячущегося под лестницей в подсобке для тряпок, ни дальше. Пусто, как не случилось выставленных постов из двух опытных обстрелянных волкодавов.

– Пер… – Маша коснулась гарнитуры, пришлось помешать ей, прижав палец к губам.

Не надо шума. Другие или не-мертвые не обязательно слышат хорошо, прямо как флотский акустик. Бывает и наоборот, знакомо, сталкивались.

Клинки сами прыгнули в руки, Семеныч покосился уважительно, чуть не присвистнув. Слава, бегущая впереди, хороша. Но сейчас ему очень хотелось бы одного: чтобы люди, дежурившие в бункере, вдруг просто взяли и налакались в зюзю. От нервов или еще с чего.

Он показал на себя, поднял указательный палец, четко говоря: иду один. Маша в ответ тоже показала свой, с новым и красивым маникюром. Только ни разу не большой, в знак одобрения или поддержки. Самый, что ни на есть, наглый средний. Типа – а пошел ты, не указ… И перекинула из-за спины короткий дробовик с магазином, явно полным не резиновой картечью.

Рикер, худой, в очках и небритый, плюнул под ноги жвачку и достал следующую, закинул и кивнул на свой хитрый прибор, снятый с пояса: мол, попробуем? Против никого не оказалось.