Доказывание истины в уголовном процессе: Монография

Полагаем, что не только к построению доводов, их укреплению и развитию пригодны фигуры. Не менее действенны они и как средства разрушения, ослабления аргументов противной стороны. Фигуры могут послужить и искусной заменой фактических данных.

Значит, надлежит сделать еще одну поправку: доводы «изобретаются», создаются субъектом доказывания посредством речи. Но не из пустого места, а из доказательственного материала, который собран им или представлен противником, проинтерпретирован и представлен должным образом аудитории, наделенной правом решения спорного вопроса (судьям, присяжным). И речевой аспект — это не есть нечто несущественное в доводе, это вещественный, конструктивный момент, это своего рода приспособление для внедрения в разум и душу судьи (присяжного).

При изобретении доводов действует воображение, которое сочетается с рассуждением. Распространение терминов, составляющих тему со стороны смысла, управляется изобретением доводов. Все виды доводов: силлогизмы, дилемы, сориты используют общие места[513]. Сказанное не значит, что доводы безосновательны. Выше мы говорили, что, совсем наоборот, аргументация невозможна без подкрепления фактами. Но факты даются в изложении стороны, которая приводит соответствующие доводы. И то, насколько бывает удачным изложение, сильно влияет на убедительность доказательств-фактов.

Как пишет А.А. Эйсман, если доказательством, то есть меньшим аргументом в элементарном акте доказывания, служит суждение о сообщении, исходящем от свидетеля, то прежде всего должен быть сделан вывод о том, соответствует ли это сообщение действительности. Содержанием акта доказывания является рассуждение: «Если свидетель показывает, что слышал крик, значит кто-то кричал». Это вывод о достоверности сообщения. Со стороны содержания такой акт доказывания можно назвать «коммуникативным»[514].

Фактическая презумпция (общее правило, опытное положение), на основании которого из доказательства логически выводится тезис, также представляет суждение. Это общее суждение. В этом суждении закрепляется знание не об отдельном предмете и его свойстве, а найденная на основе опыта и обобщения закономерная связь, относящаяся ко многим предметам, составляющим некоторое множество (группу, класс).

Использование, приведение доводов как мыслительно-речевых конструкций, наделенных способностей производить эффект убеждения толкуется нами, в отличие от А.А. Эйсмана, не как логическое конструирование мысли, а как изобретение смысла, исходя из общих правил, презумпций — общих мест, то есть того, что не вызывает сомнений, что общепризнано. Эти общие места составляют основу доказывания-аргументации. В расположении по силлогизмам общие места применяются как большие посылки, но и сам факт как суждение, как пример в свою очередь также основан на общем месте. Получение и расположение фактов в доводы требует связи между ними. Связь между фактами представляет собой словесную и умственную конструкцию. Элементы этой конструкции, содержащие факт и его отношение к общему месту, юридическому топу, и называются доводом.

Для понимания не только природы довода, доказательства, факта, но и для понимания природы познания и истины важно осознать значение аргументативной связки — общего правила или, иначе говоря, общего места. Аргументы опираются на общие посылки, то есть суждения, истинность которых подразумевается всеми участниками процесса. Повсеместно принятые общие места представляют собой основу аргументации и вообще понимания смысла происходящего. При построении речи на основании разделительных суждений выделяются общие места, описывающие категории языковой картины мира. «Общие места различаются в истории становления видов словесности как естественные непререкаемые суждения, общепризнанные постулаты, которые кажутся естественными, и поэтому истинными»[515].

Общие места трактуются как смысловые связи между разными категориями, содержащимися в морали, натурфилософии, теории языка, практических искусствах и праве. При том собственно под общими местами понимают обычно высшие уровни тезауруса лексических значений, а под низшими уровнями — топы[516]. Высший уровень лексических значений подвержен малым изменениям — общие места относительно прочны, но топы достаточны подвижны. Топика зависит от этоса и вызывает пафос и соответствующий логос. Силлогизмы, энтимемы и примеры в своей содержательной логике зависят от этоса как специального установления, организующего речь[517].