Вообще реальность не может быть однозначно истолкована. Вопрос о реальности вырисовывается на основе «реальности физической», но и та оказывается сложной системой взаимоотношений «объективной реальности», «эмпирической реальности» и «теоретической реальности», а с другой стороны — признается ее не совсем ясная связь с «предельной реальностью»[704]. Естественно мы не приемлем взгляда о том, что объектом познания является текст, то есть знаковая реальность, прочитываемая судом в виде текста материалов уголовного дела[705]. Объектом является объективная реальность, данная в виде следов, найденных и проинтерпретированных, оцененных следователем.
Для процессуалистов, видимо, более разумной будет осторожная позиция, в духе английской теории доказательств. «Поскольку знание, наблюдение и опыт людей весьма значительно разнятся, постольку их представления о возможности и вероятности, как было бы естественным ожидать, будут отличаться; и мы постоянно обнаруживаем не только то, что противоположные суждения формулируются относительно вероятности, которая может быть придана предполагаемым фактам, но и то, что факт, который один человек рассматривает и как возможный, и как вероятный, в глазах другого человека будет выглядеть как физически невозможный. Относительно этого вида невозможности наши понятия будут более или менее точны согласно известным нам законам природы; но, как показывает опыт, могут быть обнаружены явления, находящиеся в очевидном противоречии с известными нам законами, но являющиеся регулярными последствиями других, ранее неизвестных нам законов»[706].
Следует отметить, что любой вид знания понимается как субъективный образ объективного мира, где субъективное — это то, что свойственно субъекту, производно от его деятельности. В этом отношении познавательный образ, будучи продуктом деятельности субъекта, всегда включает в себя элемент субъективности и не только в форме выражения знания, но и в его мыслительном содержании. Но так как деятельность субъекта направлена на определенный объект и преследует своей целью его правдоподобное отображение, содержание знания обязательно включает в себя и объективный момент, который в силу практической обусловленности познавательного процесса является определяющим.
Нашло признание в уголовно-процессуальной науке и то, что не все качественные признаки находят прямое отражение в окружающей действительности и, следовательно, непосредственно проявляются вовне. К примеру, умысел лица, совершившего преступление, довольно редко получает отражение на (в) предметах материального мира, но это не означает, что он не может быть установлен в процессе уголовно-процессуального познания. Поэтому Е.А. Доля считает, что возможность познания невидимого, неслышимого заложена в самих событиях объективной реальности, в объективных связях, существующих между явлениями, доступными для непосредственного восприятия органами чувств[707]. Более того. Отечественные теоретики учитывали творческий процесс познания и влияние абстрактных представлений, языка на формирование знание. То, что в сознании исследователя факт часто оказывается нераздельно связанным с его теоретической интерпретацией, указывал еще Ф. Энгельс[708]. Сам В.И. Ленин тоже считал различие между идеальным и материальным небезусловным[709]. Для того, чтобы понять природу, человеку необходимо не только ощущать материю, но также конструировать целый ряд абстракций, которые «условно охватывали» бы постоянно движущуюся и развивающуюся природу. Эти абстракции могут включать в себя элементы фантазии: «Подход ума (человека) к отдельной вещи, снятие слепка (=понятия) не есть простой, непосредственный, зеркально-мертвый акт, а сложный, раздвоенный, зигзагообразный, включающий в себя возможность отлета фантазии от жизни; мало того: возможность превращения (и притом незаметного, несознаваемого человеком превращения) абстрактного понятия, идеи в фантазию (in letzter Instanz = бога). Ибо и в самом простом обобщении, в элементарнейшей идее («стол» вообще) есть известный кусочек фантазии. (Vice versa: нелепо отрицать роль фантазии и в самой строгой науке…)»[710].
Как уже указывалось выше, фантазия допускалась основоположником теории отражения в процесс познания природы. Материализм — акт веры, такой, каким может быть акт веры в бога, выбор идеализма. Существуют некие концептуальные построения, которые берутся нами в качестве культурных постулатов при выстраивании определенной познавательной стратегии. Эти постулаты сродни мифам, по крайней мере, их роль такая же — вносить управляемую структуру в поток чувственного опыта. Здесь уже намечается смычка с современными постклассическими представлениями о производстве знания, о которых мы уже начали говорить в первом параграфе. Так, по Куайну, постулируемые сущности упрощают наши представления о потоке действительности[711]. Однако не будем забегать вперед.
Алла Робертовна Швандерова , Анатолий Борисович Венгеров , Валерий Кулиевич Цечоев , Михаил Борисович Смоленский , Сергей Сергеевич Алексеев
Детская образовательная литература / Государство и право / Юриспруденция / Учебники и пособия / Прочая научная литература / Образование и наука