Доказывание истины в уголовном процессе: Монография

Наверное, и нарративность, и транзитивность, составляющие концептуальную организацию механизма наведения, убеждения судей (присяжных), входят в широкую область (хотя и не исчерпывают ее), которую можно условно назвать психологические эффекты судебного доказывания.

Психологические факторы неизбежны в судебном процессе. Заметим, что под психологическими факторами не подразумевается просто любая эмоциональная реакция судьи по поводу того или иного доказательства или к манере его представления (хотя это, конечно, важно). Имеется в виду в первую очередь психологический (бессознательный) компонент, который неизбежно вовлечен в оценку вероятностных проблем, с которыми неразрывно связано исследование человеческого поведения. «Воля есть дело сомнительное», — писал М.Ф. Квинтилиан[589]. Подтверждений фактору психологичности судебного доказывания существует достаточно много, о чем будет говориться в параграфе, посвященном аргументации.

Мы уже отмечали, что ввиду психолингвистической составляющей доказывания учет психологических эффектов обязателен при обосновании своих требований к суду. Ввиду отмеченного психологизма он становится важнейшим моментом в построении тактики доказывания. Внешняя оболочка смыслового содержания, от которой по многом зависит смысл — речь. Если она нравится, если легко воспринимается мысль, то аргументатор имеет больше шансов убедить судей в достоверности доказательств и своих доводов.

Подтверждений фактору психологичности судебного доказывания существует достаточно много. Так, всем судебным деятелям издавна известно, что любая аудитория наиболее восприимчива к тому, что она слышит в начале и в конце речи. На макроуровне эти «первенство» и «новизна» могут быть обнаружены в том преимуществе, которым обладает сторона, которой положено делать первое вводное утверждение и последнее опровержение. На микроуровне события, которые имеют место вначале и под конец каждого судебного заседания, производят самое сильное впечатление. Так, Браун пишет: «В ходе перекрестного допроса всегда ищи высший пик, на котором производи решающий удар (если есть такая возможность), и после этого садись на свое место. Не спускай глаз со своих часов, потому что всегда лучше на перерыв уйти с хорошей концовкой (которая оставит впечатление на присяжных), как в конце раунда. А в некоторых делах полезно иметь перерыв для ночного отдыха, чтобы на следующий день продолжить дальше перекрестный допрос. Старайся сделать лучший выстрел как раз перед окончанием заседания»[590].

Близко связано с этим такое явление, как порядок, в котором доказательства представлены: он может влиять на убедительность доводов в целом. Общепринятым является правило: не начинать со слабых аргументов. М.Т. Цицерон в связи с этим указывал, что поступить так, значит обманывать ожидания слушателей. Классические рекомендации риторов сводятся к тому, чтобы размещать самые сильные доказательства в начале и конце, а слабые — в середине. Хотя М.Ф. Квинтилиан писал: «Что касается до обвинителя, я не совсем согласен с Цельсом, который без сомнения следовал Цицерону. Он непременно хочет начинать всегда с доводов сильных и самыми убедительными оканчивать, слабейшие же помещать в середине между ними; поскольку при начале надлежит тронуть судью, а при конце уже совершенно утверждать в нем впечатление в нашу пользу. Защитник же должен по большей части начинать опровержением важнейших показаний против виновного, дабы судья, предубедясь в начале, не охладел к последующим статьям оправдания. Однако сей порядок может перемениться, когда легчайшие обвинения будут явно ложны, а важнейшие опровергнуть будет труднее: тогда, чтобы отнять прежде у судей доверие к обвинителю, приступаем к последним, раз судии все прочее почтут необходимым. В таком случае потребно предуведомление, почему не говорили мы доселе о возведенном преступлении, и притом обещание, что отвечать на оное не применем на своем месте, дабы не показать, что, отлагая то, страшились сильных возражений»[591].