Доказывание истины в уголовном процессе: Монография

Еще более отчетливо эта идея проходит у А.С. Барабаша. Он прямо указывает на неправильность отождествления знания и информации и считает, что логическим путем нельзя проверить достоверность информации. Вывод о достоверности — это проникновение в сущность изучаемого, а при работе со следами стоит более простая цель — снятие информации. С помощью органов чувств мы открываем только нечто эмпирическое, а не сущность[316]. Значит чувственно-конкретный уровень, уровень работы со следами — информационный, здесь следователь имеет дело с «информационными доказательствами», и только на уровне выявления связей между информационными блоками получается «любое фактическое данное», к нему-то и применимы логические законы для выведения «совокупного знания» о прошлом[317]. Исследователь делает вывод о различии «информационных и логических доказательств»[318]. Здесь уместно также напомнить о понятии «исходной информации», которое выведено Р.С. Белкиным[319].

То, что А.С. Барабаш называет информационным доказательством, В.С. Балакшин — запротоколированной информацией, Р.С. Белкин, Г.П. Корнев и другие — исходной информацией, то есть данные чувственных восприятий, эмпирические данные, для нас не является доказательством вообще. Это значило бы примерно сказать то, что доказательство — это смысл, обитающий в пустоте. Полагаем, что применительно к этой формации знания более применим термин «источник доказательства». Само же доказательство — это не просто сведения, это не информация, не смысл, оно тот продукт познания, что уже включен в процесс доказывания, а значит уже отобрано, проинтерпретировано, истолковано согласно установке, позиции, «партийности» субъекта (пропонента), который ее использует и убеждает других как то, что нечто было, есть.

Итак, то, что указанные ученые называют доказательством, мы считаем необходимым обозначить источником доказательства (с наличествующим в нем сведением). Естественно, что источник заключает в себе сведения, информацию, но она внутри, а не вне, не открыта для доказывания и критики и, следовательно, не может считаться объективной, достоверной (кроме как для «внутреннего употребления», скажем, для раскрытия преступления следователем, сотрудником оперативного аппарата; выдвижения версии, но также и принятия процессуальных решений в ходе досудебного производства).

Вполне уместной в этом плане является точка зрения, согласно которой термин «доказательство», с одной стороны, «используется для обозначения предусмотренных процессуальным законом средств (источников) получения сведений о существенных для разрешения дела фактах. С другой стороны, этот термин охватывает и самые факты…»[320].

Необходимо отдать должное взглядам криминалистов В.Я Колдина и Н.С. Полевого на рассматриваемую проблему и признать их во многом справедливыми. Они считают, что доказательство — это только один из элементов процессуального доказывания. Не видеть других элементов, не замечать различия между ними — значит не видеть движения познания от материальных источников к предмету познания, не замечать различных уровней такого познания. Принципиальным для структуры судебного доказательства является разграничение непосредственно воспринимаемых и выводных фактов. Все факты, используемые в процессе доказывания, следует разделить на три категории: исходные фактические данные (информация, получаемая путем непосредственного исследования); выводные факты: доказательственные факты и искомые факты[321].

С античных времен, как уже указывалось нами, выделялись в качестве нетехнических средств доказывания свидетели, документы, вещи. В английской теории доказательств употребляют термин средства доказывания (Instrument of evidence). Как пишет У. Бест, под «средствами доказывания» понимаются средства, с помощью которых доказательство фактов, как оспоренных, так и требующих быть доказанными, обращены к разуму судьи…Эти средства доказывания бывают трех видов: 1. Свидетели — люди, которые сообщают суду относимые факты. 2. «Вещественное Доказательство» — доказательство от вещей. 3. «Документы» — доказательство, поставляемое материальным носителем, на котором существование вещей зарегистрировано обычными знаками или символами»[322]. Очевидно, что «инструментальная» сторона доказательства должна соответствовать другим критериям, чем «фактическая».

Отметим, кстати, что многие[323] уже выражали недоумение по поводу выражений «любые сведения», «любая информация», которые действительно наводят на мысль о безразличном отношении к достоверности, объективности информации. В свое время В. Зажицкий указывал на то, что в отношении понятия доказательства достаточно оставить только «фактические данные», поскольку доказательствами служат только те фактические данные, которые имеют значение для правильного разрешения дела[324].