Доказательство умысла (в сокращении)

Наутро я обнаружил Лайзу в гостиной. На ее бледных щеках горели красные пятна, глаза были припухшими. Однако она была трезва, расчесала волосы и надела светло-синий костюм и туфли-лодочки.

— Как ты себя чувствуешь, малыш? — спросил я.

— Выпить хочется, — натужно улыбнувшись, сказала она.

Я ответил ей неловкой улыбкой.

— Послушай, — сказал я, — думаю, ты понимаешь, в какую историю я ввязался. Майлза Дэйна только что обвинили в убийстве. Первая наша задача — добиться, чтобы его выпустили под залог. После этого нам придется заняться расследованием. Процесс будет широко освещаться прессой. На нас станут давить, мы будем под прицелами объективов, в общем, нам придется не сладко. Ты уверена, что готова к этому?

Секунду-другую она смотрела в окно, а после сказала:

— Да. Думаю, мне это необходимо.

Моя первая встреча с теперь уже заключенным Майлзом Дэйном состоялась в тесной совещательной комнате, примыкавшей к залу суда 2Б. Майлз с безутешным видом сидел на стуле. Руки и ноги у него были скованы, в тюрьме его переодели в оранжевый арестантский костюм.

После того как судебный пристав вышел, я сел, опустил на пол свой портфель. Лайза села рядом со мной. Я представил ее Майлзу, затем сказал:

— Как вы себя чувствуете, друг мой?

Он покачал головой. Глаза у него запали, темные волосы были взлохмачены.

— Не знаю. Так, точно я опрометью бежал по лестнице, а кто-то наверху выдернул у меня из-под ног дорожку.

— Вам надо что-нибудь принести? Книги, сигареты?

— Просто вытащите меня отсюда.

— Сделаю все возможное, но, честно говоря, шансов у нас немного. Если только не появится кто-нибудь, кто заявит, что преступление совершил он, ваше дело почти наверняка передадут в суд. Мне крайне неприятно говорить вам об этом, однако существуют некоторые формальности, которые нам необходимо уладить прямо сейчас.

— Деньги, — сказал Майлз.

Я кивнул:

— Процессы по делу об убийстве обходятся очень дорого. Свидетели-эксперты стоят немало. Каждая схема или увеличенная фотография вещественного доказательства, которые я предъявляю суду, обходятся в шестьдесят баксов. Каждый документ, отправляемый или получаемый через «Федеральный экспресс», — это деньги. Частные детективы? Деньги. Фотокопии? Деньги.

— О какой сумме идет речь?

— Не меньше семидесяти пяти тысяч. Если мы все проделаем правильно — полмиллиона, возможно, больше.

Майлз вытаращил глаза:

— Вы шутите! У меня только что убили жену. И вы говорите, что это обойдется мне — ни в чем не повинному сукину сыну — в полмиллиона долларов?

— Не считая расходов на апелляцию, — сухо ответил я.

В глазах у Майлза блеснул гнев:

— Это неправильно!

— Да, — согласился я. — Однако представьте, как бы вы себя чувствовали, будь вы каким-нибудь парнем из трущоб.

С минуту он смотрел на меня, потом рассмеялся:

— Самое смешное, Чарли, что я и есть обнищавший парень, выросший в трущобах.

— А как же ваши бестселлеры? Фильмы?

— Вы знаете, сколько я заработал на продаже моей последней книги? Двадцать девять тысяч семьсот пятьдесят долларов.

— Сбережения?

— Не-а. Давным-давно прожиты.

— Дом?

— Стоит в два раза меньше займа, на который был куплен. Там требовались большие ремонтные работы, а я их не сделал. Того, что я за него получу, едва ли хватит и на выплаты по займу.

Лицо его выражало полную покорность судьбе.

— А ваша коллекция? — спросил я. — Оружие. Вы говорили, что один дробовик стоит — сколько? Восемьдесят тысяч?

Майлз с безутешным видом разглядывал свои пальцы. И наконец тяжело вздохнул.

— Что я должен сделать? — спросил он.

Я открыл портфель, вынул стандартный бланк договора с адвокатом и положил этот документ перед ним.

— Расписаться вот здесь. Остальное — мое дело.

Марк Ивола — судья, который вел слушание о предъявлении обвинения, — весело улыбнулся мне, когда Майлз Дэйн заявил о своей невиновности, и продолжал улыбаться, пока я долго и красочно расписывал Дэйна как безупречного гражданина и горожанина. С той же улыбкой Ивола сказал:

— В выпуске под залог отказывается.

— Ваша честь, — я пошел в наступление, — но обвинение не предъявило ни единой улики!

— Как вам хорошо известно, мистер Слоун, улики предъявляются на слушании об основании для судебного преследования.

— Ваша честь, — столь же гневным тоном заявил я. — Я намерен оспаривать это несправедливое решение в высших судебных инстанциях страны!

Разумеется, это были всего лишь пустые слова. Когда ваши средства ограничены, вы поневоле лезете далеко не в каждую драку. Освобождения под залог мы не получили.

— Желаю удачи, мистер Слоун, — сказал судья Ивола. — Слушание о достаточном основании для судебного преследования назначается на понедельник.

Вернувшись к себе в офис, я обнаружил там своего нового клиента, Леона Праути, болтавшего с Лайзой. Когда я вошел, он улыбнулся, показав несколько отсутствовавших и несколько гнилых зубов.

— Так выходит, адвокат-стриптизерша — это ваша дочка, а, Чак?

— Во-первых, — ледяным тоном сообщил я, — друзья называют меня Чарли. Для вас же я мистер Слоун. Во-вторых, моя дочь и не адвокат, и не стриптизерша.

Улыбаться Леон перестал:

— Как скажете.