Дойти до горизонта

Над головой, как дырки в черном мешке, светятся яркие южные созвездия. Иногда кажется, что мотающийся по сторонам топ мачты дотянется до них, сковырнет с бархата небосвода звезду, и она, рассыпаясь серебром, шлепнется на настил.

Еще десять минут — и я вползу в теплую нору спального мешка. Всего десять минут до абсолютного счастья. Теперь я дотерплю. Десять минут — это так мало. Многие счастья годами ждут.

Близко на басах ревет волна. Сейчас она высунется из темноты, хлестанет сзади, натворит бед и черной кошкой, изгибая хребет-гребень, уползет в темноту. Я напряженно вслушиваюсь, стараясь угадать, откуда последует удар.

Под шальным порывом плот уваливается под ветер, подставляет волне борт. Гребень с рывком валится на настил, пенными пальцами хватает, сдирает с моих товарищей полиэтилен, втискивается меж их плотно сжатых тел струйками воды. Я, торопясь, отрабатываю поворот вправо. Плот скользит по склону волны, выравнивается.

— Лево тридцать! — бойко командую я сам себе.

— Есть лево тридцать! — дублирую, как положено на флоте, полученный приказ.

Доворачиваю плот до нормы.

— На курсе!

— Так держать!

Маленький плот настырно ползет по поверхности Аральского моря, переваливаясь с волны на волну. Маленький человечек, вцепившись в румпель, держит очередную вахту. Он мечтает о сне, о доме, о нормальных бытовых условиях.

Он не догадывается, что вырос из старой сухопутной жизни, о которой мечтает, как подросток из детского пиджачка. Не надеть его — лопнет под мышками.

Он не догадывается, что через месяц, имея все желаемое, он будет мечтать об этих мокрых, трудных, бессонных, трижды проклятых минутах.

Он мечтает о сне, о доме, о нормальных бытовых условиях. Простим ему эту маленькую слабость…

Плот переваливается на волнах, а сзади катятся, катятся, катятся сто, тысяча, десять тысяч точно таких же волн…

— Курс зюйд-зюйд-вест по компасу! Так держать!

— Есть так держать!

Послесловие

Когда-то мы, люди, как любые другие сухопутные обитатели, вышли из океана. И предали его, навек оставшись жить на земле. Наверное, за это океан отомстил нам, лишив умения чувствовать себя «как рыба в воде».

Мы освоили прибрежные зоны и ощущаем себя в этой узкой полосе достаточно вольготно. Порой мы решаемся побарахтаться в сотне метров от берега. Нас заботливо отгораживают от моря цепочкой буев. Но даже здесь мы делаем попытки утонуть и, если, хлебнув несколько глотков морской воды, не обнаруживаем дна под ногами, испытываем чувство обреченности, которое по силе может быть сравнимо только с чувством радости при соприкосновении наших пяток с донным песком.

Если мы умудряемся на глазах восхищенного пляжа выскочить за буек и продержаться там часок — нас считают чуть ли не «ихтиандрами». И, возгордившись, мы решаем, что море не опасней ванны. А необоснованное преувеличение своих возможностей более чревато последствиями, чем даже сама опасность. И это первая неожиданность, подстерегающая человека в море.

Сколько может пройти даже самый не тренированный человек в сутки? Тридцать-пятьдесят километров наверняка. Сколько может проплыть даже очень тренированный человек? Десять-двадцать километров, и это, если штиль. Уже средняя волна может уменьшить это расстояние до сотен метров.

Земля — извечный наш союзник. Мы можем укрыться от ветра, дождя, соорудив навес или шалаш. Обсушиться, разведя костер. Можно, бросив все, по компасу или звездам выйти к людям. На воде человек не может практически ничего. Для него вода — среда обитания незнакомая. У нас нет самых элементарных навыков существования в ней. В море мы — просто тело, погруженное в жидкость, лишенное простейших средств защиты, не способное убежать, спрятаться. В море человек может рассчитывать только на силу своих мышц.

Кое-кто пытается сравнить морские плавания и сплавы по рекам. Казалось бы, много подобного. И тут и там вода. В море волны, порой шторм. На реке — пороги, сливы, многометровые стоячие валы. Тут и там наличествует риск, где больше — спорить трудно. Погода — она везде погода. Везение — из факторов «тем более…». Пока чаши весов находятся в равновесии. Везде можно допустить просчет или попасть в стечение роковых обстоятельств, результатом чего будет потеря судна. Но на реке берег — вот он, рядышком. Можно вскарабкаться на него, перевести дух и, имея в запасе сутки, трое или неделю, начать борьбу за свою жизнь. Пусть даже берег объективно помочь ничем не сможет — например, вокруг скалы или болота, — но он все же есть! Это главное. Само сознание его близости дает чуть ли не душевный комфорт. Иллюзия безопасности бывает важна не меньше самой безопасности.

На море же, взлетев на самой высокой волне, можно разглядеть лишь сто или пятьдесят точно таких же волн.