Дойти до горизонта

День тянулся по минутам, медленно приближался вечер. После шестнадцати часов пошли долгожданные глубины. Как высокопарно — глубины! В жизни это обозначало, что вода стала иногда дотягиваться до колена. Теперь работа с кормы заметно облегчилась. Много труднее стало удерживать плот от сноса. Его неудержимо разворачивало вокруг собственной оси. Приходилось упираться в каркас вдвоем. Татьяна подруливала.

— Ты ничего… — на выдохе, хрипло сказал начало фразы Сергей. На следующем выдохе докончил, — не замечаешь?

Вывернув шею, я быстро осмотрелся. Никаких изменений не обнаружил, тот же низкий грязно-серый в лучах заходящего солнца берег. Те же мелкие частые волны, тянущиеся рябью далеко в море.

— А что? — все же забеспокоился я.

— Боюсь, — пауза, шаг, — дело — табак. Я еще раз обозрел горизонт в надежде увидеть что-то угрожающее нам.

— Объясни! — потребовал я.

Сергей отрицательно мотнул головой.

— Буду уверен, скажу.

Снова шагали, раздвигая воду ногами. Местами натыкались на донные ямы. Тогда идущий впереди Сергей, охнув от неожиданности, проваливался по пояс, выжимался на руках, вползал животом на плот. Я, успев среагировать, вскакивал на каркас. Плот утаскивало боком к земле, пока уменьшающиеся глубины вновь не позволяли сойти с него. Если смотреть сверху, наш курс был совершенно лишен логики. Он состоял из плавных полудуг и резких, под прямым углом, поворотов. На каждый прямой отрезок пути мы умудрялись наматывать тройное расстояние.

Во время очередного дрейфа, стаскивающего нас вбок и назад, Татьяна, выпрямившись в полный рост, ткнула рукой в далекий горизонт.

— За тем мысом, кажется, открытое море, — сказала она неуверенно.

Действительно, за песчаным мысом вода темнела синевой. Так выглядят только глубины. Я почувствовал, как мой пульс застучал сильнее. Я напряг глаза, силясь разглядеть больше, чем увидела Таня. Но мыс быстро продвигался в поле зрения влево, закрывая обзор. Нас подтаскивало к самому берегу. В результате, описав полукруг, мы оказались недалеко от места, с которого взяли старт. Прошли километр, продвинулись вперед на сто метров. Но это не угнетало. Мы жили мелькнувшей впереди надеждой. Зашагали бодрее, обмениваясь предположениями.

— Может, это просто отблеск неба, — выдвигал гипотезы я, — или скопления водорослей?

Но внутри меня все заранее радовалось и торжествовало.

— Море. Точно море! И ветер какой надо. Считанные дни — и материк. Конец мукам!

Я дрожал от нетерпения сделать острову ручкой, уйти из-под его жесткой опеки. Уже сегодня будем в море! Живем, славяне!

Даже если мы предполагали ошибки вслух, наши улыбчивые лица выражали безмятежное довольство. В худшее мы не верили — это было бы несправедливо. Мы успели перетерпеть и пережить столько, что это с лихвой компенсировало все наши «детские» провинности перед морем. Мы заслужили снисхождение.

— Выйдем сегодня в море, закачу роскошный ужин! — пообещал расщедрившийся Салифанов.

Порой от нетерпения мы переходили почти на бег, если, конечно, позволяли глубины. Но наш оптимизм все равно обгонял нас. Он давно уже, обогнув оконечность острова, резвился и плескался на чистой воде.

Мыс приближался, раздавался в стороны и слегка подрастал в высоту. Можно было уже различить чаек, густо облепивших его оконечность. Мы взяли курс мористее, так как обычно от мысов далеко в море тянутся подводные песчаные косы. Припоминая карту Арала, я начал рассчитывать в уме градусы нашего нового курса. Быстрее всего достичь берега можно было на юго-западе. Я попытался прикинуть время, необходимое на остаток пути, но было неизвестно даже приблизительно местоположение острова-западни.

— Бог с ним, доплывем без счисления, — махнул я рукой на расчеты.

С мыса шумно снялись чайки. Они вспыхнули на фоне неба разом, как белый фейерверк. Поднялись плотным облаком, рассосались на высоте. За час мы обнесли плот вокруг мелководной косы. В наивысшей точке, разделяющей две глубины — прибрежную и морскую, мы на минуту притормозили, чтобы оглядеться. Уже в десяти метрах впереди нас дна не было видно. Глубина начиналась разом. Берег уходил вправо с небольшим уклоном к югу. Отмучились! Сергей для очистки совести пошарил по горизонту объективом подзорной трубы, но нагретое солнцем море парило. Даже линия горизонта была не линией, а широкой размытой полосой, где колеблющийся воздух можно было принять за что угодно: за остров, море, плывущий корабль, падишахский дворец с минаретами, космодром инопланетян — это уже в зависимости от того, как работает фантазия.

Протащились последние несколько шагов. Плот, почуяв большую воду, нетерпеливо, как охотничья собака, взявшая след, заерзал в донном песке, поднял муть и двинулся сам. Нам уже приходилось его придерживать. Вырвется из рук, поди догони вплавь! Передние камеры зависли над глубиной.

— Не торопись, сейчас отплывем, — ласково усмирял я его неожиданную прыть.