Догнать и жениться

— Тут туалет, — рассмеялась Катя, пряча лицо у него на груди, и добавила чуть слышно: — Моя спальня дальше по коридору.

От натиска Марата, сменяющегося секундной растерянностью, Катерине хотелось расхохотаться в голос. Суровое лицо изменилось лишь на миг, но Катерине хватило времени, чтобы увидеть промелькнувшую мальчишечью наивность.

«Ценное качество, — подумала она, — иногда из взрослого степенного человека превращаться в ребенка. Когда глаза загораются огоньком лукавства и озорства и к чертям собачьим слетают маски».

Она наблюдала подобные метаморфозы у своих родителей. До Корнеевского наезда, конечно. Множество раз видела, как в минуты блаженной радости довольный малыш проглядывает в лице брутального старшего брата. Замечала эту манеру за собой, но ни разу не наблюдала детскости у Сарычева. Будто он родился маленьким старичком в галстуке и с портфелем в руках.

Катя не помнила, как Марат донес ее до спальни, как, усадив на край кровати, принялся раздевать, а потом остановился, удивленно разглядывая вчерашнее платье.

— Это из-за вина оно так полиняло? — всмотрелся он изумленно в блеклые пятна, размытые по подолу и лифу. — Тогда с меня новое!

— Нет, — отмахнулась Катерина. — Моя невестка — мастер стирки! Она постирала мое платьишко с носками брата. Видишь, какой рисунок веселый получился?

— Обхохочешься, — рыкнул Марат, расстегивая сзади длинную змейку и укладывая Катю поперек кровати.

— Что ты затеял? — лениво поинтересовалась она.

— Тебе понравится, — пробурчал он и, став на колени, принялся целовать ей ноги. Пальчики, щиколотки, голень. Его губы пробирались все выше. Прошлись вокруг коленки, побежали по внутренней стороне бедра.

— Марат, я не хочу, — попыталась отстраниться Катерина.

— Слово дамы— закон, — прошептал он, поднимаясь одним рывком и тенью нависая над ней. Губы снова заскользили по шее, затем своим вниманием осчастливили ключицу и двинулись вниз к груди. Опытным движением Марат надкусил розовый сосок. Сначала один. Потом второй.

— Ты такая сладкая, умочка моя, — пробормотал он ей на ухо. — В следующий раз попробую там.

Катерине хотелось сказать, что следующего раза может и не быть. А за этот Алтаеву впору благодарить Феликса. Иначе бы не обломилось!

Воспаленный мозг тут же принялся составлять телеграмму:

«Спасибо за восхитительный секс. Алтаев»

Она собиралась поделиться шуткой с Маратом, но его губы уже блуждали по животу, а пальцы…

Катерина застонала, понимая, что долго не выдержит.

— Твою мать, Катя, — выругался Алтаев, входя. — Ты давно готова.

Она выгнулась дугой навстречу ему.

— Хватит болтать, — пробормотала негромко и провалилась в нирвану, будто кто-то переключил тумблер «обычная жизнь — вечный кайф».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Они долго приходили в себя, принимали душ и, как нормальные люди, укладывались спать на разобранную постель. Уже засыпая, Катерина улеглась почти полностью на Алтаева, положив голову ему на грудь.

Марат не торопясь провел ладонь, нежно сминая мягкие волосы. Умудрился дотянуться и чмокнуть в ушко. И тут же услышал размеренное дыхание. Он закрыл глаза, пытаясь уснуть, но совесть, назойливая дама, принялась причитать и давать никчемные советы.

«Как ты мог? — сурово осведомился внутренний голос, прибежавший на подмогу совести. — Эта женщина не для тебя. Тебе мало проблем? Так еще нажить врага в лице Сарычева захотелось? А последствия, ты о них подумал? И что скажет Вовка Корнеев, когда узнает?»

Марат дернулся и мысленно схватился за голову.

«Японский городовой, — беззвучно взвыл он. — В погоне за шикарной бабой я совсем забыл о предохранении!»

Алтаев попытался разбудить Катерину, но она что-то пробормотала негодующе, назвала его Виталей и, повернувшись на другой бок, засопела довольно.

«Ты же пришел поговорить, хорек, — сам себе попенял Марат. — И вместо того, чтобы уладить проблемы, ты возвел их в квадрат. Или в куб? В проклятый многочлен! К этому все и шло, — тяжело вздохнул он, вспоминая, как вчера вечером потерял БМВ Сарычева из виду. — Она скоро приедет, — успокаивал сам себя, наматывая круги по кварталу и, как дурак, заглядывая в ставшие знакомыми окна. Но ни одна лампочка так и не зажглась. — Может, я ее проворонил? — огорчился он, как школьник, и вместе с какой-то компанией заскочил в подъезд. Взбежал по ступенькам на третий этаж. Позвонил в дверь. Но никто не открыл. Даже к глазку не подошел. — Вероятно, Сарычев прав и до сих пор общается с женой в горизонтальной плоскости», — горько подумалось ему тогда. И Алтаев почти бегом скатился по лестнице и, подходя к Крузаку, дал себе слово больше не вспоминать о Кате Наумовой.

Но как только часы пробили семь утра, в первый раз проехал мимо ее окон, завершив катания по кругу около десяти, когда стало понятно, что до вечера она не вернется. Алтаев прямо и решительно пресек чудесную идею позвонить Бурову и выспросить все про Катю. На работе ли она? Во что одета? Радостна или печальна?