Доднесь тяготеет. Том 1. Записки вашей современницы

Не рассчитывая на свое долголетие, авторы передавали произведения, порой незавершенные, друзьям, родственникам; потом, случалось, дописывали эти произведения, редактировали, и доработанные рукописи оказывались у старых или находили своих новых хранителей, перепечатывались полностью или частично. За исключением краткого периода хрущевской оттепели, произведения, в которых отражалась сторона жизни, не освещенная подцензурной литературой, квалифицировались карательными органами как «клеветнические, порочащие советский государственный строй» — со всеми вытекающими для тех, у кого их изъяли, последствиями. В таких условиях судьбы преследуемых произведений складывались по-разному, иные из них приобрели почти фольклорную многовариантность. Поэтому нельзя исключить возможность текстуальных расхождений между рукописями произведений, публикуемых здесь посмертно, и рукописями, хранящимися у других лиц.

Почти все авторы сборника из «набора» тридцатых годов. Здесь они говорят о себе, но больше — о судьбах своих товарищей, узников тюрем и лагерей. В этом сопереживании, в противостоянии бездушной разобщающей системе — нравственная сила.

«Чудовищная селекция сталинщины, — пишет в своих воспоминаниях Вера Шульц, — казалось, вывела новую породу людей: покорных, инертных, безынициативных, немых. Поэтому голоса тех уцелевших представителей поколения начала века, доносящих до нас идеалы истинной человечности через кошмары неправедного суда, пытки и унижения, голод и невероятные лишения, должны быть услышаны современниками».

К сожалению, нельзя было представить читателю воспоминания полностью: тогда сборник превратился бы в книгу, где под одним переплетом соседствуют крупные по объему произведения двух-трех неизвестных авторов. Но таких неизвестных авторов — много, и одна из целей задуманного издания — обнародовать фрагменты из их рукописей с тем, чтобы привлечь внимание к этим произведениям. Отбор материала определялся в значительной мере тюремным и лагерным опытом составителя.

Почти обо всех авторах рассказывают их друзья — в большинстве своем люди иной судьбы. Их воспоминания раздвигают рамки этой книги.

Первая попытка издать сборник, хотя бы частично состоящий из произведений репрессированных, была предпринята составителем четверть века назад.

В 1963 году в Магаданском издательстве вышел сборник «Ради жизни на земле». Мало кто знал, что в последний момент было приказано исключить из него произведения авторов, «не прописанных на Колыме», — в том числе и тех, кто покоится на колымских лагерных погостах. Для редактора сборника Николая Козлова, тогдашнего секретаря Магаданского отделения Союза писателей, это обернулось тяжелым нервным расстройством; его привезли в Москву как страдающего «манией борьбы за справедливость».

Мы свыклись с тем, что наиболее значительные произведения, важные для осознания нашего прошлого и настоящего, впервые выходят в свет не в книжных издательствах, а исключительно в журналах.

И вот издательство «Советский писатель», ломая эту практику, порожденную гражданской вялостью, выпускает сборник, почти целиком состоящий из непечатавшихся произведений. Двадцать три автора — и чуть не вся география ГУЛАГа!

Всё, вошедшее в сборник, написано давно — без внутреннего цензора и без надежды на скорую публикацию.

…От незапираемых камер «социалистического корпуса» Бутырской тюрьмы, в которых содержались эсеры, меньшевики, анархисты, до «раскулачивания», до колымских лагерных «командировок для партактива», где гибли большевики, — у всего этого своя история и предыстория.

Собранные здесь воспоминания показывают поставленное на поток производство «врагов народа» и «социально опасных», тюрьмы, лагеря, ссылку. Многие из них начаты, а некоторые и завершены втайне, за колючей проволокой. И цена им была — жизнь.

1988 год

Ольга Адамова-Слиозберг Путь

Я родилась в 1902 году в Самаре. Мои родители были портные высокой квалификации. Они были из лучших в Самаре, шили на жену губернатора, местную знать. Поэтому мы жили безбедно.