Дочери страха

– Видел? – хмыкнул Миша. – Я ее личным водителем был последние полгода.

– Да-а? – Лиза вздрогнула от ревнивого укола в сердце. – И какая она?

Миша подумал немного, улыбнулся лукаво и сказал:

– Знаете, Лиза, есть такие легенды про троллей, которые похищают у людей младенцев, а взамен кладут в колыбельки своих отвратительных детенышей. Так вот, поработав с Ульяной, я начал верить: сказки не всегда врут.

Вернувшись в свою комнату, Лиза вдруг принялась плакать. Плакала она не явно, а как бы между делом, пока переодевалась, пока доставала из пакетов новые вещи и развешивала в шкафу, пока стояла под душем. Плакала не от горя, а просто очень уж теснилось сердце в груди, так и хотелось все время прижать к нему ладони сильно-сильно, чтоб не вырвалось на волю. Лиза легла на кровать, обеими руками обняла подушку и продолжала тихонько всхлипывать, воровато косясь на дверь, потому что Любовь Петровна обещала вот-вот принести ей поесть. Домоправительница встретила ее в дверях, долго восхищалась, всплескивала длинными руками, а под конец заявила, что Лиза выглядит смертельно усталой и поэтому получит свой ужин в постель. Лизе есть совсем не хотелось, но нельзя было обидеть добрую женщину. Вот только она все не шла с подносом, и девушка опасалась, что так и уснет, не дождавшись.

На улице вдруг что-то зашумело, застучало, зашуршало. Лиза вздрогнула, потом сообразила, что это дождь, вызревавший в небесах весь день, наконец, пролился разом, торопливо и радостно. Просто в городе дождь стучал совсем по-другому, чем здесь, среди деревьев, путаясь в кроне и попутно сбивая на землю ослабшие листы и ветки.

Девушка мигом вскочила с кровати, подбежала к окну и дернула раму. Но та не поддалась, закрытая на какое-то хитрое устройство. Где-то под потолком тихо трудился кондиционер, но Лизе хотелось совсем другого воздуха, мокрого, холодного, промытого дождем. Дверь на мансарду ей тоже открыть не удалось. Лиза вышла из комнаты с твердым намерением найти кого-то, кто поможет ей, а заодно и справиться о судьбе безвестно пропавшей Любови Петровны.

Огромный холл был пустынен, свет погашен, горели только небольшие изящные бра по периметру, да подсвечена была белоснежная мраморная лестница. Лиза сообразила, что кого-нибудь из персонала она наверняка найдет внизу. На первом этаже тоже был холл, еще просторнее, и Лиза впервые заметила, что одну из стен его полностью занимал аквариум, в толще воды которого мерцали золотые и и ультрамариновые огни.

«Ой, Сонечка была бы в восторге!» – восхитилась Лиза. И тут она услышала откуда-то звук работающего телевизора.

Вдоль примыкающего к холлу коридора располагалось много дверей, но только одна из них была на ладонь приоткрыта. Лиза тихо встала на пороге, заморгала от яркого света.

В маленькой комнате сгрудились все обитатели особняка. Ближе всех к Лизе застыла Любовь Петровна с подносом в руках. У стола сидели повар и садовник, охранники – на диване. Телевизор стоял как раз напротив двери, все смотрели только на экран, и девушку никто не заметил. Не смея окликнуть кого-нибудь, Лиза невольно тоже стала смотреть на экран.

Кажется, это был выпуск новостей.

«Необычный скандал в благородном семействе, – тонко улыбаясь, говорила ведущая в строгом костюме. – Несколько дней назад появились слухи, что глава Евросбанка, известный бизнесмен и меценат Рэм Гриневич нашел свою настоящую дочь, когда-то подмененную в роддоме и выросшую в неблагополучной среде. Эту дочь он якобы собирается представить публике в ближайшее время взамен прославившейся своими неадекватными поступками светской львицы Ульяны Гриневич. Конечно, едва ли кто-то отнесся к этим слухам всерьез, но сегодня эта история получила неожиданное продолжение. На великосветской вечеринке сама Ульяна Гриневич собрала вокруг себя журналистов и сделала громкое заявление. Показываем этот сюжет без комментариев».

На экране возникло изображение зала какого-то клуба или ресторана. Хорошо просматривался заставленный закусками стол. На первом плане стояла тщедушная девушка в коротком блестящем платье. Лицо девушки показалось Лизе не слишком привлекательным. Большие, широко расставленные глаза были хороши, но все прочие черты – слишком мелкие, невыразительные, нос клювиком, рот такой маленький, что напоминал дырочку у резиновой игрушки. Выглядела она лет на пятнадцать за счет слишком худого, почти неразвившегося тела. К тому же девушка, кажется, была не слишком трезвой. Ни на кого не глядя и все время вскидывая подбородок, девица не совсем четко выговаривала в протянутые к ней микрофоны: