Дочери Рима

Названия легионов она впишет потом, когда будет ясна полная картина происходящего. Пока что перед ее глазами стояла огромная толпа одетых в доспехи воинов и настоящий лес поднятых вверх копий. Издалека все легионеры были на одно лицо, но когда одна когорта прошла строем довольно близко от холма, где расположился Луций и прочие наблюдатели, вооруженные муравьи вновь приняли человеческий облик. Кого только не было в императорских войсках: светлокожие галлы, чья обгоревшая кожа с непривычки шелушилась на солнце, смуглые испанцы, меднокожие египтяне, иссиня-черные нубийцы. Самые разные, совершенно непохожие друг на друга воины со всех концов империи сливались в единую безымянную и грозную силу.

Когда первое смятение битвы улеглось, стоявшие по центру когорты преторианской гвардии начали теснить легионы Вителлия. Метательное оружие не использовалось, только щит против щита.

Марцелла понимала, что всякое сражение в конечном итоге сводилось к хаотичной возне, однако все-таки лелеяла надежду, что с высоты холма во всем этом действе будет виден хоть какой-то порядок. Луций и прочие наблюдатели, включая ловящую на себе гневные взгляды мужа и удивление окружающих Марцеллу, стояли на холме, расположенном на безопасном расстоянии от развернувшейся внизу битвы. В самом начале сражения Марцелла еще могла различить две шеренги воинов, медленно двигающиеся навстречу друг другу. Но через несколько минут пыль, поднятая в теплый весенний воздух тысячами ног, окутала поле боя плотной завесой. Сцена сражения превратилась в огромное облако, из которого доносились крики и лязг оружия. Марцелла никогда прежде не бывала в непосредственной близости от военных действий и была поражена оглушающим шумом сражения. Среди общего гула можно было различить стук щитов, лязг мечей и злобные крики. Раненые, скорчившись от боли, падали на землю и в этот момент из безымянных солдат мельтешащего муравьиного войска вновь превращались в людей. Когда строй распадался, в открывшийся прорыв заступала когорта из резерва, и всё начиналось по новой.

На левом фланге легион Отона прорвал линию войск Вителлия и захватил их штандарт. Вителлианцы перегруппировались и возобновили атаку, окружая легионеров и отрезая их от остальной армии. Полководцы Отона дали сигнал к отступлению, в то время как войско Вителлия продолжало получать подкрепления. Только преторианская гвардия не покинула поле боя.

В записках Марцеллы все выглядело понятно и логично. На самом же деле, стоя на вершине холма, она не имела ни малейшего представления о том, какие маневры разворачиваются у нее перед глазами в данный момент. Вечером того же дня она столкнулась с одним из немногочисленных легионеров, которым удалось выбраться живьем из мясорубки правого фланга.

— Это была кровавая бойня, — сказал он, пустым взглядом уставившись куда-то вдаль, совершенно безразличный к тому, кем была его собеседница. — У каждого второго из нас были друзья в стане врага. Когда мы видели перед собой тех, с кем несколько месяцев назад вместе пили вино в таверне «Синяя русалка», мы опускали мечи. Но приказ есть приказ, и мы горько усмехались и продолжали бой, пока один из нас не падал замертво на землю. Самая настоящая кровавая западня, скажу я тебе, госпожа.

Когда преторианцы лишились защиты на флангах, они наконец дрогнули и начали отступление.

А что еще им оставалось делать? Все поле боя стало ареной массового отступления, воины ломали строй, разворачивались и бежали, поскальзываясь в лужах крови и спотыкаясь о тела погибших.

— Пойдем, — пробормотал Луций, грубо схватив Марцеллу за руку. — Нам надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Это поражение. На сегодня с тебя хватит зрелищ, кровожадная стерва.

Они забрались в стоявшую поодаль колесницу. Испуганный возница хлестнул лошадей, и они помчались к дороге, ведущей обратно в Брикселум. По дороге им то и дело попадались бегущие с поля боя легионеры, покрытые потом, пылью и кровью. Некоторые устало протягивали руки, прося взять их с собой. Один из знаменосцев перегородил дорогу, все еще сжимая в руке потрепанный штандарт и потрясая кулаком. Правда, на этой руке отсутствовала кисть, отсеченная ударом меча какого-то вителлианца. Марцелла не успела толком разглядеть легионера, потому что в следующий миг тот оказался под копытами лошадей.