Доченька. Возвращение

Мари и Адриан вернулись домой нескоро. После мессы Жан-Батист Канар пригласил их на аперитив в кафе «Сюдри». Семья Дрюлиолей, закрыв свой магазин, направилась туда же. Словом, через какое-то время в кафе собралась веселая компания, с удовольствием поднимавшая бокалы за здоровье семьи Меснье. На смену подозрительности и сомнениям в сердца жителей городка возвращались добрые чувства, к которым примешивались угрызения совести.

Сидящая тут же Нанетт наслаждалась происходящим. Она давно отказалась от спиртного и очень удивилась, обнаружив в своей руке бокал с белым полусладким вином.

— Что ж, за такую замечательную мессу грех не выпить! — сказала она Мари, которая сидела рядом с ней. — Дельно говорил господин аббат, моя курочка!

— Да, дорогая Нан! И я последую его совету — буду сжигать эти письма сразу, если они еще будут приходить!

— И мы все тоже, Мари! — подхватила Жаннетт.

Никто не знал, кто отправлял эти клеветнические послания и зачем… Единственное, в чем не было сомнений, — это делалось из желания навредить семье Меснье, однако их автор потерпел поражение. С этого дня доктора и его супругу стали уважать и любить больше прежнего. И, ко всеобщему облегчению, вскоре письма перестали приходить в Обазин.

Однако страдания, причиненные этими анонимными посланиями, забылись не сразу. Мари и Адриан чувствовали себя оскорбленными в самых лучших чувствах. Их щедрость, доброта и гуманность не только были поставлены под сомнение, но и испачканы этой подлой клеветой. Когда их беспочвенно обвинили в дурных поступках, это было больно, но труднее оказалось пережить предательство тех, кто счел их способными на такое. Чета Меснье ощутила на себе всю тяжесть общественного осуждения, а такое не забывается!

Это весьма прискорбное дело так и не получило логического завершения, поскольку личность недруга установить не удалось. Адриан и Мари часто задавались этим вопросом, но безрезультатно. Зато большим утешением после этого трудного в их жизни периода стало сближение Камиллы и Мелины. Судя по всему, отныне девочек связывала искренняя и крепкая дружба.

— Еще одна тайна! — сказала Мари мужу однажды вечером. — Счастье, что они ничего не знают об этих ужасных письмах!

Июль 1949 года

Мари любовалась видами, мелькавшими за окнами автобуса, буквально пять минут назад выехавшего из Обазина. Коррез снова красовался в одеянии из ярко-зеленой листвы, луга с густой и еще мягкой травой нежились под лучами летнего солнца. Тут и там в тени старых деревьев с раскидистыми кронами отдыхали коровы. При виде них Мари улыбнулась. Она вспомнила о сыне, занявшемся разведением скота. Ему этот буколический пейзаж непременно бы понравился.

«Как хорошо! — сказала она себе. — Завтра я снова его увижу! Увижу Поля и всю его семью! Подумать только, их крошка Люси уже ходит сама, и это в год и два месяца!»

Эта поездка обещала стать радостным событием. Мари решила устроить себе недельные каникулы. Брив был первым пунктом в ее маршруте. Адриан остался в Обазине, чтобы с помощью услужливой Жаннетт Канар присматривать за Нанетт. Камилла и Мелина, которых пригласила в гости Лизон (молодая женщина всегда с распростертыми объятиями встречала всех членов своей большой семьи), еще в прошлое воскресенье уехали в «Бори». Мари же решила навестить Матильду, которая давала о себе знать очень редко.

«Она удивится, увидев меня! — думала Мари. — Если бы я ее предупредила о своем приезде, она наверняка отменила бы всех клиенток, чтобы побольше времени провести со мной».

Из всех детей Матильда реже других бывала в Обазине и никогда не писала писем. С недавних пор, когда в ее салоне появился телефон, она стала изредка звонить матери, но разговоры эти были такими короткими, что Мари каждый раз расстраивалась. Матильда никогда не рассказывала о своей жизни, словно расстояние между Бривом и Обазином являлось непреодолимой границей между ее миром и миром матери. Она словно бы ограждала себя секретами…

Поэтому Мари не терпелось увидеться с дочкой. Она рассчитывала провести ночь в Бриве, а утром сесть на поезд до Лиможа, откуда можно было добраться до Шабанэ.

«Мой Поль ждет меня с нетерпением, как он сам сказал. — Мари улыбнулась своим мыслям. — Если верить последнему письму Лоры, на ферме уже многое сделано, и теперь дом наверняка сияет, как новая монетка!»

Мари очень хотелось поскорее оказаться в «Бори». Она пообещала себе, что непременно сводит Камиллу и Мелину в Волчий лес и покажет источник, который местные старики считают чудотворным.

«И я смогу вдоволь поиграть с моими внуками! Пьер тоже начал ходить и теперь бегает по всей усадьбе!»

Членов семьи все прибывало, однако Мари, даже будучи уже пять раз бабушкой, оставалась очень красивой женщиной. Вот и сегодня, за несколько минут до отъезда, супруг сделал ей очередной комплимент: «Дорогая, как же ты хороша! Мне очень повезло! И это новое платье тебе удивительно к лицу, и соломенная шляпка… Хм, я буду ревновать, зная, что ты в Прессиньяке! Фирмен Варандо обязательно станет к тебе приставать, как только тебя увидит!»