Доченька. Возвращение

Еще минута — и Мари оказалась у двери маленького кабинета. Она постучала. Услышав звонкое «входите!», она открыла дверь в скромно обставленную комнату, где мать Мари-де-Гонзаг и Мари-Тереза Берже сидели, склонившись над тетрадью, листы которой были сплошь исписаны черными рядами цифр.

— Мари, дорогая! — воскликнула мадемуазель Берже. — Что привело вас к нам так поздно? Прошу, присаживайтесь!

Мать Мари-де-Гонзаг ласково посмотрела на гостью, словно приглашая ее к доверительной беседе. Мари пребывала в смятении, она не знала, с чего начать. Наконец она сделала глубокий вдох и заговорила:

— Мне нужен совет! Не знаю, матушка, известно ли вам о том, что происходит… А может, вам, мама Тере? Ведь вы чаще бываете в городе… Мы с мужем не находим себе места от беспокойства. Дело в том, что…

И Мари подробно рассказала о том, какую тяжелую неделю им пришлось пережить, об анонимных письмах, о слухах, о подозрительности горожан… и о невыносимом страхе, от которого она не могла избавиться.

— Я решилась прийти из-за сегодняшнего письма. Там были ужасные угрозы, ужасные… Автор письма заявлял, что скоро всей нашей семье придется уехать из Обазина, поскольку мы позорим город. А меня он называл… называл… О, я не могу это повторить! И обещал доказать всем, что Мелина — мой внебрачный ребенок, рожденный от связи с… немцем! Матушка, вы, которая во время войны прятала девочек-евреек и защищала их, вы ведь знаете, что мой муж скорее умер бы, чем предал бы Францию и вас! Теперь я все вам рассказала. Я заметила, что одна моя ученица, болтушка каких мало, хихикает у меня за спиной. Она шептала что-то на ухо своей соседке по парте. Я боюсь худшего! Что, если родители потребуют моего увольнения? Я люблю свою работу, и…

Мари не смогла закончить фразу, она просто разрыдалась перед двумя исполненными сочувствия женщинами. Мама Тере подошла и ласково обняла ее за плечи.

— Честно говоря, Мари, я слышала про эту грязную историю, но я ждала, чтобы вы сделали первый шаг. Мне не хотелось ставить вас в затруднительное положение. Это — единственная причина, почему до сегодняшнего дня я молчала.

— Мадемуазель Берже в нескольких словах рассказала мне об этих письмах, — призналась мать Мари-де-Гонзаг. — Моя дорогая Мари, это прискорбная история, и я хочу, чтобы вы знали: мы всем сердцем с вами. И вам нечего бояться! Мы никогда не сомневались ни в вас, ни в вашем супруге!

За этими серьезными и искренними словами последовало недолгое молчание. Мари, которой стало легче после своей импровизированной исповеди, тихо плакала, вытирая глаза уголком своего носового платка. Она заговорила первой.

— Матушка, прошу, посоветуйте, что мне делать? — дрожащим голосом спросила она. — Особенно я беспокоюсь о Мелине. Если она услышит эти гнусные измышления о своем происхождении… Я этого не перенесу! Как объяснить невинному ребенку, что некоторым людям нравится вредить другим любыми возможными способами? И ситуация усугубляется день ото дня. Вчера Адриан зашел к одному своему пациенту, а этот господин закрыл дверь у него перед носом, заявив, что отныне предпочитает доверять свое здоровье доктору из Брива. Если эти письма будут и дальше источать свой яд, сомнения и подозрительность только усилятся. И может дойти до того, что мы будем вынуждены уехать из Обазина. О, это разбило бы мне сердце! Я боюсь наихудшего! Помогите мне, умоляю!

Мать Мари-де-Гонзаг, предвидя новый поток слез, помогла Мари встать. Она обняла ее, а потом посмотрела ей в глаза:

— Дорогая моя девочка, вы должны верить в высшую справедливость! Но мы попросили Господа нашего как можно скорее обелить ваше имя. И я знаю, кто согласится нам в этом помочь. Идемте к нему немедленно!

— Но к кому мы должны идти? — спросила озадаченная Мари.

— К аббату Бурду, конечно!

У супруги доктора Меснье не было сил спорить. Мама Тере осталась в кабинете.

— Я должна закончить мои подсчеты. Не тревожьтесь, Мари, все уладится. По-другому быть просто не может, я это твердо знаю!

Успокоенная, Мари последовала за матерью-настоятельницей. Она послушно шла за монахиней, как ребенок, вверивший свою судьбу взрослому, которому он всецело доверял.

Глава 20 Верные сердца

В воскресенье утром Мари и Адриан оказались в числе первых прихожан, занявших свои места на церковных скамьях. Камиллу они попросили остаться дома, чтобы Мелине не было скучно. Девочка не усмотрела ничего особенного в этой просьбе, поскольку понятия не имела о кошмаре, который вот уже неделю переживали ее родители.

Нанетт настояла на том, чтобы пойти в церковь вместе с ними. Величавая в своем белоснежном чепце и новом черном платье, старушка сидела, распрямив плечи и высоко подняв голову. В ее взгляде читался вызов. Прихожан становилось все больше. Мари взглядом искала среди них друзей. Ирэн Дрюлиоль с супругом, а также Мари-Эллен и Жаннетт приветственно помахали им. Амели и Леон тоже были здесь. В боковом проходе Мари увидела маму Тере с Мадлен, мать Мари-де-Гонзаг и других монахинь. Сироты, все одетые с иголочки и аккуратно причесанные, стояли возле фисгармонии.