Доченька

И все-таки именно Нанетт стала торопить семью с переездом, хотя можно было еще пожить в старой квартире. С этих пор вопрос о браке с Адрианом негласно стал считаться делом решенным, и Мари больше не слышала в свой адрес обидных упреков в неблагодарности.

* * *

Мари сжимала в ладони ключ от своего нового дома, который казался ей ключом от рая… Не слушая больше жалоб Нанетт, она повернула ключ в замке, любовно пробежала взглядом по обитой гвоздями двери, по нависшему над ней каменному карнизу.

За дверью оказался просторный вестибюль, пол в котором был выложен плиткой цвета охры. Справа располагались приемная и кабинет доктора. Напротив двери — красивая лестница из тесаного камня. Повернув налево по коридору, можно было попасть в столовую, гостиную и кухню, окна которой выходили в сад. Кухня представляла собой просторное, не совсем правильных пропорций помещение, хотя, если присмотреться, становилось понятным, что причиной асимметрии являются встроенные шкафы, среди которых нашелся и вход в погреб. Был тут и коротенький узкий коридор с дверью с витражным стеклом, сквозь которое проникал свет — она вела на улицу.

Лизон, не сдерживая радости, понеслась по пожелтевшей траве в сад, прямиком к ели. Гигантское дерево показалось ей старым другом, потому что девочка сохранила воспоминания о другой ели, под чьей кроной она крошкой играла в «Бори».

Нанетт отказалась подняться вместе с Мари на второй этаж:

— Я со своими больными ногами подожду тебя здесь. Лестница прямо как в замке!

Молодая женщина обошла спальни второго этажа, с удовольствием представляя детей каждого в своем маленьком мире. Поль займет комнату, окно которой выходит на площадь, — прекрасное место, чтобы вовремя увидеть школьных друзей и к ним присоединиться. Матильда поселится по соседству с ним. Старшая, Лизон, уже давно выбрала себе комнату: как и Мари, девочка отдала предпочтение той, окно которой выходит в сад, откуда можно любоваться далекими холмами…

На лестничной площадке второго этажа имелся обветшалый туалет, оттуда же вторая лестница, деревянная и узкая, вела на чердак. Там доктор Оноре обустроил комнату для няни своих детей.

Мари танцующим шагом спустилась по лестнице и подошла к Нанетт.

— Что ж, дочка, ты улыбаешься, уже хорошо! — ворчливо сказала та.

— О, Нан, милая! Это просто замечательно! Обои в комнатах первого этажа в хорошем состоянии, нам не придется сильно потратиться на ремонт. Три года назад Адриан похоронил мать, она оставила ему небольшое наследство, так что мы будем жить в достатке.

Нанетт печально кивнула. Видеть Мари такой сияющей и счастливой было для нее все равно что в очередной раз похоронить своего единственного сына Пьера, пусть и ревнивого и вспыльчивого… Однако свои траурные мысли она оставила при себе. Будучи женщиной здравомыслящей, с хорошо развитой интуицией, Нанетт за последние пять лет много размышляла о прожитом. Пьер не был верен жене, она в этом не сомневалась, да и Мари, похоже, об этом догадывалась. Если так, то многое становилось понятным. Что до Адриана, то он, велеречивый, с городскими манерами, принадлежал как раз к тому типу мужчин, которые нравились ее невестке.

— Наш муссюр был бы доволен, что его дочка выходит за доктора! — пробурчала она себе под нос. — Мой Пьер ему никогда не нравился… Не такая уж я дура, чтобы этого не заметить!

Мари сжала губы, чтобы не сказать ничего резкого в ответ на этот выпад. Ей не хотелось думать о прошлом. Только не сейчас, когда ее жизнь наполнилась такими яркими красками!

— Нан, идем, я покажу тебе гостиную! Там хрустальная люстра даже больше, чем в «Бори»!

— Если это тебя порадует, моя бедная девочка, идем посмотрим на твою люстру!

Нанетт изо всех сил старалась сохранить мрачное расположение духа. Мари обняла ее за плечи и сказала серьезно:

— Послушай меня, Нан! Помнишь то ужасное утро, когда Макарий приехал к нам в «Бори»? В тот день я лишилась всего. Потом я работала, преодолевала трудности, отдавала всю свою любовь детям, тебе! Соглашаясь вступить в брак с Адрианом, которого я люблю и который любит меня, переселяясь жить в этот большой дом здесь, в Обазине, где прошло мое детство, я чувствую, что одержала победу, и очень этому рада! Очень-очень рада, Нанетт!

Молодая женщина умолкла, услышав донесшийся из вестибюля тоненький голосок Лизон, которая пела: «В папином саду лилии цветут!»

Девочка вошла в гостиную, радостно улыбаясь:

— Ба, пойдем покажу тебе розы! Они такие красивые!

— Нет, моя крошка. Мне пора возвращаться к себе и варить суп. Останься с мамой, порезвитесь тут вместе!

Мари смотрела вслед удаляющейся свекрови, которая продолжала носить платья траурных цветов. Чепец Нанетт чуть съехал набок. Лизон взяла мать за руку, и это прикосновение подействовало на Мари успокаивающе:

— Мамочка, а почему бабушка сердится?

— Она не сердится, просто ей немного грустно… Она боится, что в новом доме будет чувствовать себя одинокой. Без нас, понимаешь? Но я пообещала, что мы каждый день станем ходить к ней в гости!