Дочь Земли

Они равняются. Зэер с Краассом приветствуют друг друга, обмениваются шутками. Расходятся. Али, как будто, нет вообще. Она почти теряет сознание от отчаяния и обиды, но вида не подает. И когда Краасс проходит, она не оборачивается вслед и даже не замедляет шага. И понимает - вот это для нее настоящее испытание. А там, на посвящении, была просто детская игра. Но она не нужна ему. Это же совершенно ясно. Возникает лишь один вопрос - а зачем жить тогда?.. Все, что она делает изо дня в день, все, чему старается научиться, что освоить, без него теряет всякий смысл. И само её существование - тоже!

Да, она вчера выдержала. Её лицо, так сказать, при ней. А что до души.... Как только Краасс скрылся из виду, Зэер затащил её в какую-то оранжерею. И там она прорыдала почти час, согнувшись в углу на полу в три погибели и не реагируя ни на какие уговоры, увещевания и, даже, угрозы. Кончилось все тем, что Зэер дал ей на сегодня выходной. И оставил в покое, напоследок воззвав к благоразумию.... Господи, как глупо все и бессмысленно....

Аля отворачивается от окна, опускается на пол у кровати, закрывает лицо руками. Часто, глубоко дышит, стараясь справиться со слезами и горем. Внутри ужасающая, беспредельная пустота. Она ничего... ничего... не хочет....

- Что с моей девочкой? - Мелодичный низкий голос прорывает завесу боли. Аля отнимает ладони от лица, распахивает глаза.

Он совсем близко, на коленях. Осторожно берет её за плечи, привлекает к себе, обнимает.

- Здравствуй, малыш.

Алю начинает бить дрожь. Она не может вымолвить ни звука и только молча держится за него в диком страхе, что на самом деле ей все это чудится, и его здесь нет.

Краасс гладит её по голове, вытаскивает гребень. Волосы каскадом рассыпаются по плечам и спине. Он зарывается в них лицом, вдыхает её запах. Порывисто берет её лицо в ладони и начинает целовать. Она обмякает в его объятиях, льнет к нему, прижимается лбом к плечу, шепча его имя.

Рагезт подхватывается на ноги, поднимает Алю, перекладывает на кровать. Она прекрасно сознает, что, скорее всего, последует дальше. Но никаких попыток остановить его, противостоять как-то, не оказывает. Просто закрывает глаза и полностью отдает себя его воле. Пусть делает, что хочет. Она не будет сопротивляться.

Приподняв её, Краасс спускает тунику с плеч, расстегивает пояс, разувает. Наклоняется к самому её лицу, едва слышно зовет по имени. Аля открывает глаза. Он берет её ладонь, прижимает к своей груди, проводит сверху вниз. Она понимает. Немного неуклюже от смущения, трясущимися пальцами, расстегивает молнию рубашки, кнопки на манжетах. Он находит застежку туники, распахивает, снимает. Снова склоняется над Алей, шепчет на ухо:

- Я не трону тебя, моя хорошая... Нам этого делать пока нельзя. Будет то же, что и в прошлый раз... Готова?

- Д-да. - Бормочет девочка.

Удерживая Алю за талию, он поворачивается на спину, укладывает её на себя. Плавно водит губами по шее, плечам. Целует, ласкает.

- Подари мне эту силу, девочка... моя Алира... моя малышка!

Она послушно обвивает его руками. Огненная волна надвигается, растет, обрушивается гигантским валом. Мир исчезает. Остаются только глаза. Его глаза. И в них - янтарные блики.

* * *

Смеркается. Как, уже вечер?.. Не может быть!.. Ну почему все хорошее убегает от нас так быстро и так незаметно?!

Он сегодня снова подарил её сказку. Море ласки, нежности, внимания. Она мечтала бы забыться в нем навечно. Он нужен ей больше всего и всех. И потому даже самая крохотная мыслишка о предстоящей разлуке уже заранее вызывает жгучую жестокую боль.

Часы мчались незаметно. После столь бурной встречи был завтрак. Краасс организовал его прямо в постели. Шутил, осыпал комплиментами, ухаживал за ней, как за королевной какой-то. Потом, при помощи визифона, рассказывал о своей родной планете и жизни своего народа. Завороженно рассматривая необыкновенные, фантастические пейзажи и панорамы их городов, Аля поймала себя на желании, - она очень хочет побывать там. И не просто повидать. А - скорее всего - остаться навсегда! Уже не в первый раз она пыталась разобраться - отчего не тоскует по дому, совсем не думает о матери. Практически не вспоминает о друзьях и недругах. Будто, вся её жизнь, до встречи с ним, это и был сон. Серый, безликий, нудный, болезненный. И только сейчас она проснулась и... живет!

С горящими глазами, Аля выспрашивала у Краасса подробности их быта, обычаев, законов. Он терпеливо рассказывал, про себя удивляясь и радуясь её неподдельному горячему интересу и этому поразительному стремлению приобщиться и принять как должное ту жизнь, что он показывал ей.