Дочь воздуха

Мы свернули с дороги и сделали ровно семь шагов, потом три шага, потом один шаг. На двенадцатом раздалось пение флейты и незнакомый голос мелодично произнёс:

— Остановись, смертный, и ты, Л'ииикькая! Зачем вы сюда пришли?

— Не открывай глаз, — прошептала я на ухо человеку, и тот послушно кивнул.

— Видеть вас, если это будет позволено, — произнёс Рейнеке.

— Вернуть свой долг, — сказала я.

— Услышано, — произнёс эльф. — Сделайте пять шагов туда, куда шли. Оба.

Оба?! Мы так не договаривались!

— Но… — заспорила я, и эльф (так и не соизволивший показаться нам на глаза) властно приказал:

— Оба.

Мы повиновались, и сделали указанные пять шагов, на последнем переступив через границу колдовского круга. Остро запахло травами. У меня закружилась голова, человек пошатнулся и упал на землю. Я присела рядом и, подумав, положила под голову человека свою котомку. Вот ведь… даже потеряв разум падает так, чтобы не разбить гитару.

— Ждите, к рассвету мы скажем обоим свой приговор, — заключил эльф. Я вздохнула. Справедливость доброго народа вошла в поговорки. В первую очередь своей непонятностью для всех остальных…

— Почему эльф назвал тебя Л'ииикькая? — был первый вопрос смертного, когда он очнулся. На небе густо высыпали звёзды, и вдалеке прекрасными голосами пели эльфы, аккомпанируя себе на арфах и флейтах. Я прислушалась. Добрый народ проставлял весну, пел о свежей траве и новой листве. И о любви, которая творится на этой самой траве под листвой. Хороший признак, эльфы никогда не поют перед действительно суровыми наказаниями.

— Потому что это моё имя, — ответила я, когда молчание слишком уж затянулось.

— Мне ты представилась Ликой.

— Так проще, — пояснила я. — А эльфы слышат моё имя как «Л'ииикькая», и так и называют.

— А как тебя зовут по-настоящему? — не отставал человек.

— Лика, — хмуро ответила я. — На земном языке нельзя произнести слова, рождённые ветрами. У эльфов более чуткий слух, они слышат так, а для людей и Лика сгодится.

— Ты тоскуешь по сильфам? — спокойно уточнил человек. — Поэтому и завела меня в ловушку? Это ведь и было желанием доброго народа?

— Да, — подтвердила я. — Ты, вернее, твоё проклятие, потравил эльфийское пастбище. На клеверном лугу добрый народ пас пчёл. Они не простили тебе и хотели судить, но ты носишь холодное железо и мог прийти к ним только по доброй воле.

— Ты с самого начала знала? — напряжённо спросил человек.

— Откуда? Эльфов не интересует ни время, ни место, ни имя смертного. «Сын земли осквернил наше пастбище своим проклятием, найди и приведи его к нам» — вот всё, что они соизволили поведать.

— Значит, меня выдал брат, — подумал вслух человек. — А сам, бедняга, думал, что помогает.

— Нет. Я пришла в твои земли не за тобой, я пришла послушать как играет моя… хм. Как играют сильфы на арфе. Но когда ты попросился со мной — я всё поняла. Я давала тебе возможность спастись, помнишь?

— А как ты поняла? — тут же спросил волшебник. Я пожала плечами.

— А как ты узнал меня? Ты посмотрел мне в лицо и понял, что уже видел прежде. Так и я. Посмотрела тебе в лицо и поняла, кого я ищу.

— Почему же не поняла осенью? — не понял маг.

— Осенью ветра злые, — объяснила я. Волшебник раздражённо пожал плечами и принялся проверять, на месте ли оружие. Сохранность кинжала его весьма удивила.

— Твои эльфы не добрый народ, они беспечный народец! — в сердцах воскликнул он. — Неужто им даже в голову не пришло разоружить пленного?

— Они не не захотели, они не могли, — ответила я. — У тебя на поясе холодное железо, как добрый народец его отнимет?

— Ха! — откликнулся маг и самодовольно улыбнулся. Не было нужды читать мысли, чтобы понять, о чём он думает.

— Даже не надейся, — поспешила его разуверить я. — Эльфы куют оружие из бронзы и добавляют в металл толчённые камни, придающие их мечам и стрелам прочность алмаза. Ты не успеешь замахнуться.

— И чего они от меня хотят, какой виры? — поинтересовался волшебник.

— Вот уж не знаю. Мне велели только привести.

— И ты так спокойно выполнила этот наказ? — полюбопытствовал Рейнеке.

— А как я могла его выполнить? — не поняла я. — Смертный, я ведь предупреждала тебя. И не хотела брать тебя с собой.

— Но ты не сказала, что там ловушка.

— Тогда ты бы не пошёл со мной, — произнесла я.

— Не пойму я тебя, — помотал головой Рейнеке. — Или ты хочешь завести меня в ловушку, или ты не хочешь этого. Зачем предупреждать, но не объяснять, о чём предупреждаешь?

— Так живут люди, — улыбнулась я. — Достигая цели той ценой, которую готовы заплатить. — А эльфы и сильфы совершают поступки, близкие к справедливости. Справедливо наказать, но несправедливо предать, а если не предать, то и наказать не получится. Всё очень просто.

— Для эльфа, — подытожил человек. — А зачем было оставлять тебя со мной? Ты ведь выполнила свою задачу. Эльфы не боятся, что я сгоряча убью тебя за предательство?

— Для доброго народа, — пояснила я, — это будет совершенно правильный поступок с твоей стороны. Законный. Они считают, что предатель должен разделить с преданным его участь.

— И ты не побоялась?! — поразился смертный.