Дочь великого грешника

«Девочка, ты должна уметь за себя постоять».

«Найди-ка себе поскорей мужа, девочка, и нарожай мне внуков. Больше от тебя все равно никакой пользы не будет».

Хоть раз поговорил он с ней по-доброму? Уилла потерла виски. Вспомнить хотя бы один такой момент, хоть один случай, когда она вошла в этот кабинет, а отец ей улыбнулся. Ни разу, ни единого разу не сказал он, что гордится ею, что она поступила правильно.

Улыбки и добрые слова были не в стиле Джека Мэрси.

А что бы он сказал сейчас? Вошел бы, увидел ее, узнал бы, какая каша заварилась на ранчо после его смерти.

Он сказал бы: «Ну, девочка, и наломала же ты дров».

Уилла уронила голову на скрещенные руки. Она знала, что ни в чем не виновата, но ответственность давила на нее тяжким грузом.

— К черту, — прошептала Уилла, выдвинула ящик и достала оттуда бухгалтерские книги.

Нужно было еще раз проверить поголовье, нагул, сведения по зерновым и пастбищам. Скоро приедет Нэйт проверять отчетность. Все должно быть идеально.

Противно, конечно, что приходится отчитываться перед чужим человеком, но тут уж ничего не поделаешь.

Уилла приступила к работе.

Милях в двух от ранчо Лили щелкала фотоаппаратом, фотографируя стадо оленей. Они были ужасно смешные в своих лохматых зимних шубах и с полнейшим презрением к окружающему миру. Лили знала, что в отличие от матери фотографирует плохо и снимки получатся не в фокусе, но все равно рассматривать их будет интересно.

— Извините, я вас задерживаю, — сказала она Адаму. — Увлеклась.

— Время еще есть, — откликнулся Адам, внимательно посмотрев на облака. Обернувшись к Тэсс, он сказал: — А вы стали неплохо ездить. Понемногу учитесь.

— Инстинкт самосохранения, — небрежно ответила она, хотя похвала была ей приятна. — Не хочу натирать себе задницу, как в первые дни. А катаюсь, потому что мне не помешают физические упражнения.

— Бросьте. Я же вижу, что вам верховая езда нравится.

— Ну хорошо, нравится. Но если похолодает, я предпочту дожидаться весны.

— Да, будут холода и посильнее. Но ваша кровь привыкнет, загустеет. — Адам потрепал своего коня по холке. — И вас от верховой езды уже за уши не оттащишь. Каждый пропущенный день будет для вас мукой.

— Для меня мука — жить вдали от бульвара Сансет. Но я терплю.

Адам рассмеялся:

— Когда вы вернетесь на свой бульвар, будете тосковать по здешнему небу и горам. И снова приедете.

Тэсс заинтригованно посмотрела на него поверх солнечных очков.

— Это еще что такое? Индейский мистицизм и предсказание будущего?

— Нет. Элементарная психология. Лили, можно я воспользуюсь фотоаппаратом? Хочу сфотографировать вас обеих.

— Хорошо. Ты ведь не возражаешь? — спросила Лили у сестры.

— Никогда не бегала от света юпитеров.

Тэсс довольно ловко развернула лошадь и подъехала поближе к Лили.

— Ну как?

— В самый раз. — Он навел фокус. — Две красавицы на одном снимке. — Щелкнул два раза. — Когда увидите фотографию, вам станет ясно, до чего же вы похожи… Та же форма лица, одинаковый румянец, даже в седле вы сидите одинаково.

Тэсс недовольно расправила плечи. Она в принципе неплохо относилась к Лили, однако считала, что родственные чувства тут ни при чем.

— Адам, дайте-ка камеру мне. Я вас тоже сфотографирую. Виргинская Магнолия и Благородный Туземец.

Тэсс закрыла рот ладонью.

— Ой, извините. Дурацкая привычка. Даю всем прозвища. Я не хотела вас обидеть.

— А мы и не обиделись.

Адам передал ей фотоаппарат.

Тэсс ему нравилась. Сразу видно, что эта женщина знает, чего она хочет, и прямо об этом говорит. Вряд ли ей понравится, если она узнает, что точно такие же качества импонируют ему и в Уилле.

— А как вы называете себя? — спросил он.

— Мое прозвище — Пустышка. Вот почему мои сценарии так хорошо продаются. Ну-ка, улыбочка.

— А мне нравятся твои фильмы, — сказала Лили, когда Тэсс опустила камеру. — Они веселые, захватывающие.

— Соответствуют вкусам толпы, — резюмировала Тэсс. — Хотя я лично ничего плохого в этом не вижу. Когда пишешь для масс, мозги прячешь подальше. Тут чем проще, тем лучше.

— По-моему, вы недооцениваете свою аудиторию, — заметил Адам, вглядываясь в близлежащую рощу.

— Может быть, но… — Тэсс не договорила. — Ой, там, среди деревьев, что-то шевельнулось.

— Да, вижу. Но сторона наветренная, не чувствую запаха. Как бы между прочим он положил руку на приклад винтовки.

— Медведи ведь сейчас в спячке? — спросила Тэсс, облизывая внезапно пересохшие губы. Она старалась не думать о человеке с ножом в руке. — Это ведь не может быть медведь?

— Иногда они просыпаются. Вот что, поезжайте-ка домой. А я съезжу посмотрю.

— Вам нельзя ездить туда одному!

Лили инстинктивно схватилась за поводья его лошади. Испугавшись внезапного движения, конь вздыбился, ударил копытами по насту.

— Не делайте этого! Мало ли что там!

— Ничего там быть не может, — сказал Адам, успокаивая лошадь. В воздухе мирно кружились снежинки, но, кажется, идиллия скоро нарушится, подумал он. — Я съезжу посмотрю и догоню вас.

— Лили права, — передернулась Тэсс, вглядываясь в деревья. — Да и снегопад начинается. Едем-ка отсюда.