Дочь снегов

— Браво! Почтить вставанием! Пьем до дна! — О, она замечательный товарищ! — заявил Дэл, раскрасневшийся от пунша.

— Я хотела бы хоть один раз пожать вам руку, — тихо сказала Бланш, в то время как другие галдело хором.

Фрона сняла рукавицу, которую уже успела надеть, и они обменялись крепким рукопожатием.

— Нет, — сказала Фрона Корлиссу, видя, что он на» дел шапку и завязывает наушники. — Бланш говорит, что Пентли живут всего в полумиле отсюда, и дорога идет все прямо. Я не хочу, чтобы меня провожали. Нет! — Она сказала это таким повелительным тоном, что Вэнс швырнул шапку на койку. — Спокойной ночи, господа! — крикнула она, наградив пирующих улыбкой.

Корлисс проводил ее до двери и вышел из хижины. Она посмотрела на него. Ее капюшон был наполовину откинут, и лицо обольстительно сияло при свете звезд.

— Я… Фрона… я хотел бы…

— Не беспокойтесь, — прошептала она. — Я не вы» дам вас, Вэнс.

Он заметил насмешливый блеск в ее глазах, но все-таки пытался продолжать. — Я только хочу вам объяснить… — Не нужно. Я все поняла. Не могу, однако, сказать, что одобряю ваш вкус.

— Фрона! — Страдание в его голосе тронуло ее. — Ах, какой глупый! — засмеялась она. — Разве я не знаю? Ведь Бланш мне сказала, что она промочила ноги. Корлисс опустил голову.

— Право, Фрона, вы самая последовательная женщина, какую я встречал. К тому же, — он выпрямился во весь рост, и в его голосе зазвучали повелительные нотки, — ведь между нами не все кончено. Она пыталась остановить его, но он продолжал, — Я знаю, я чувствую, что все выйдет по-иному. Говоря вашими же словами, не все факты были приняты во внимание. А что касается Сент-Винсента… Вы еще будете моей. Но, возможно, это будет не так скоро!

Он протянул к ней жадные руки, но она успела предупредить его движение, засмеялась и, быстро повернувшись, легко побежала по дороге.

— Вернитесь, Фрона! Вернитесь! — кричал он ей вслед. — Простите меня!

— Не надо, — донесся ответ. — А то я буду огорчена. Спокойной ночи!

Он подождал, пока она не исчезла во мраке, потом вернулся в хижину. Он совершенно забыл о том, что там происходило, и в первую минуту его поразило это зрелище. Карибу Бланш тихо плакала в стороне. У нее были блестящие влажные глаза, и, когда он на нее взглянул, одинокая слеза катилась по ее щеке. Лицо Бишопа стало серьезным. Дева легла головой на стол, среди опрокинутых кружек и пролитой жидкости. Корнелл наклонился над ней и, икая, бессмысленно повторял: «Вы молодец, дорогая! Вы молодец!» Но Дева была безутешна.

— О, боже! Когда я подумаю, что есть и что было… и не по моей вине. Не по моей вине, говорю вам! — крикнула она в порыве злобы. — Где я родилась, спрашиваю я вас? Кто был мой старик? Горький пьяница. А моя старуха? Ее знал весь Уайтчепел! Кто истратил на меня хоть грош? Кто воспитывал меня? Кто заботился обо мне? Хоть чуточку! Хоть чуточку! Корлиссом овладело внезапное отвращение. — Замолчите! — приказал он.

Дева подняла голову, растрепанные волосы делали ее похожей на фурию.

— Кто она? — язвительно спросила она. — Ваша возлюбленная?

Корлисс повернулся к ней с бледным от ярости лицом, его голос дрожал от гнева.

Дева вся съежилась и инстинктивно защитила лицо руками.

— Не бейте меня, сэр! — захныкала она. — Не бейте меня!

Корлисс испугался своего порыва и постарался овладеть собой.

— Теперь, — спокойно сказал он, — одевайтесь и уходите. Все. Проваливайте!

— Это недостойно мужчины, — проворчала Дева, видя, что ей не угрожают побои.

Но Корлисс сам проводил ее до двери, оставив сказанное без внимания.

— Выгнать дам! — фыркнула она, споткнувшись о порог.

— Прошу прощения, — бормотал Джек Корнелл успокаивающе, — прошу прощения.

— Спокойной ночи. Мне очень жаль, — сказал Корлисс, обращаясь к выходящей Бланш с извиняющейся» улыбкой.

— Вы франтик! Вот что вы такое! Проклятый франтик! — кинула ему Дева, закрывая дверь.

Корлисс тупо посмотрел на Дэла Бишопа, затем увидел беспорядок на столе и, подойдя к своей койке, бросился на нее. Бишоп оперся локтями о стол и стал возиться со своей шипящей трубкой. Лампа начала дымить, замигала и потухла. Но Бишоп не сходил с места, все снова набивая свою трубку и бесконечно чиркая спичками. — Дэл! Вы не спите? — окликнул его наконец Корлисс.

Дэл что-то проворчал. — Я поступил по-хамски, выгнав их в метель. Мне стыдно самого себя. — Понятно, — ответил Дэл.

Последовало продолжительное молчание. Дэл выбил пепел из трубки и встал. — Спите? — спросил он.

Не получив ответа, Дэл тихо подошел к койке и накрыл инженера одеялом.

ГЛАВА XXI

— Да что все это значит? — Корлисс лениво потянулся и положил ноги на стол. Он не проявлял особого интереса к тому серьезному разговору, который затеял полковник Трезвей.

— То-то и оно! Старый и вечно новый вопрос, который человек задает миру.