Дочь предателя

Дашка в этот момент была такая интересная и откуда у нее эта мимика, я так не делала.

– Пойдем, высушим волосы, смотри, какая лужа с тебя натекла, – указала ей на плиточный пол и повела дочь в свою комнату, чтобы просушить волосы феном.

Там быстро сполоснула дочку под душем и принялась сушить длинные волосы. Дашка вертелась, сидя на стульчике, вот егоза и минуты усидеть не может. Волосы длинные, светло-русые, некоторые пряди выгорели на солнце почти до белизны. Загар у дочери почти как молочный шоколад, она целыми днями пропадала на улице или у моря с няней, где у нас была своя беседка.

– Мама, смотри, какую я нашла ракушку, – протянула Дашка мне перламутровую раковину с рыжими полосками. Она каждый день притаскивала в дом эти ракушки целыми горстями. Няня и горничная незаметно уносили эти запасы обратно во время уборки, но кучки на столе и тумбочке у Дашкиной кровати пополнялись с завидной регулярность. Причем дочка даже не замечала, что периодически кучки уменьшаются.

– Красивая, но мне кажется, у тебя там уже мешок похожих. – улыбнулась я. Расчесала и заплетала две толстых косы закрепив резиночками с бабочками.

– Нет, это самая красивая, – не согласилась Дашка.

– Конечно, вчера тоже красивая была.

– Вчера была с коричневыми и серыми полосками, а эта с рыжими, эх, мама, – укоризненно отчитала меня дочь.

– Ладно, пойдем обедать. Мне кажется сегодня очень жарко, – вздохнула я, спускаясь в большую прохладную столовую.

Ставни на окнах были прикрыты, тихо шумел кондиционер, который я выключила, чтобы не продуло дочь. Мне очень нравилась наша вилла. Она каким-то чудом уцелела после того, как все имущество моего отца забрали в счет долгов холдинга перед акционерами. Здесь я родила, здесь и жила уже почти шесть лет. Близость к морю, уединение и спокойствие, то, что мне было тогда нужно. Море успокаивало, порой конечно вызывало тревогу в сезон штормов, когда волны подступали почти к нашему порогу, но все это забывалось весной и летом. Распускались цветы, море становилось лазурным и такой красоты, что захватывало дух.

Сама вилла была небольшая с белеными стенами и плетеной мебелью. Коврики ручной работы, легкие белые шторы на окнах, средиземноморский стиль: просто и богато. Да, папа обставлял виллу по своему вкусу, здесь даже картины на стенах были подлинники каких-то знаменитых художников.

Я прошла в кухню и достала из холодильника лимонад, который сделала из апельсинов, добавив туда лайм для кислинки. Греческий салат заправила и выложила на блюдо тушенную в пряностях рыбу. Дашка будет недовольна, она не очень любит рыбу, но ест, правда при этом ворчит, когда я пытаюсь убедить ее о пользе такой еды. Она обожает креветки, может, есть их целыми днями, если бы ей дали такую возможность.

– Мама, а мы вечером пойдем гулять? – спросила дочка, когда я выложила на тарелку ее порцию.

– Посмотрим по погоде, к вечеру обещали грозу, – дочка принялась есть, пытаясь не притрагиваться к рыбе, – Чтобы съела все, иначе мороженного не будет, – тут же напомнила я, и Дашка со вздохом ковырнула рыбу.

– Противная рыба, – сморщилась она.

– Она вкусная, просто так пахнет, – не согласилась я. Скумбрия и правда имела острый запах, когда ее жарили. Дашка еще ела камбалу и форель, но сегодня рыбаки принесли замечательную скумбрию и я конечно взяла ее. Сама я рыбу очень любила в любых вариантах приготовления.

– Мне не нравится.

– Зато полезно. Ты растешь, тебе обязательно нужно ее есть.

– Мама, – заныла дочь, а я улыбнулась, рассматривая недовольную мордочку.

Не знаю, чтобы я делала без нее. Когда узнала о беременности в тот период, мне не то, что ребенка не хотелось, мне жить-то было тошно. Потом жесткий токсикоз, я и так сильно похудела после всего, что случилось, а тут меня выворачивало буквально от всего. Не тошнило только тогда, когда я сидела у моря, вдыхая соленый запах и купаясь в теплой воде. Море меня практически спасло, может, поэтому Дашка почти не вылезает оттуда.

Роды прошли на удивление легко, и впервые взяв в руки свою дочку, мою крошку, я стала совсем другим человеком. Держала эту хрупкую маленькую куколку в руках и рыдала на всю палату. Только сейчас поняла, как ее люблю и забыла от кого она, забыла что было, пока носила ее. Главное – это моя доченька, она и есть вот этот загорелый чертенок, в которого Дашка превратилась. Смотрю на нее, а сердце расцветает счастьем, моя, единственная, дорогая, конечно особенная, конечно не как все дети. Озорная, веселая, порой капризная, ни капли не сидящая на месте, но я так ее люблю, что порой пугаюсь этого чувства. Оно такое сильное, что я готова убить за нее, если будет нужно, и если ее попытаются у меня отобрать.

Глава 15. Аркуди