Дочь последнего дуэлянта

– Должно быть, он поговорил с мадемуазель де Скюдери, Бенсерадом или Бог знает с кем еще в салоне мадам де Рамбуйе, – заметила Изабель Агате, своей единственной наперснице. – Мне вовсе не нужно, чтобы он умирал! Наоборот, я хочу видеть его живым и здоровым! А главное, действующим! На что он будет, спрашивается, способен, лежа в могиле?

Итак, в Париже все было по-старому, и никаких обнадеживающих новостей не предвиделось. А вот из Монтрона пришли неожиданные вести. Лэне написал, что не может быть и речи, чтобы Клер-Клеманс с сыном отправились в Шатильон. Если они покинут свое убежище, то только для того, чтобы отправиться в Бордо. Туда из Испании должен прибыть дон Хосе в сопровождении трех фрегатов и привезти с собой полмиллиона ливров. Испанцы намерены укрепить стены Монтрона на тот случай, если вдруг королевское войско осмелится на них напасть.

Письмо было адресовано вдовствующей принцессе, и Изабель пришлось вручить его Шарлотте. Она поначалу опасалась слез отчаяния, но, увидев, как разгневалась принцесса, поспешила исполнить ее требование, когда Шарлотта приказала подать ей перо. Свекровь жестко напомнила своей невестке, что Монтрон принадлежит ей, и только ей, а она запрещает с его территории производить любые действия против королевских сил, и точно так же ее покойный супруг наотрез отказался бы вступать в сговор с испанцами – врагами королевства, и уж тем более получать от них деньги.

Одновременно принцесса жестко напомнила Лэне, что он находится на службе у принцев Конде, а не служит безответственной девчонке, чья мать была безумна.

Оставалось узнать, что творится в Стэне. Путь туда был несравненно более долгий, и трудно было предполагать, когда вернется Бастий.

Он появился на рассвете в тот самый миг, когда открыли ворота Шатильона. Принцесса еще спала, но Бастий хотел видеть не ее, а госпожу герцогиню.

Изабель просыпалась рано и приняла его у себя в комнате уже совершенно одетая. Мрачное выражение лица Бастия ее не обрадовало, но она постаралась не подать вида.

– Итак… – начала она.

– Новости невеселые, – ответил он.

– Невеселые или скверные?

– Вам судить. Госпожа де Лонгвиль передала письмо, адресованное своей матери, и я должен ей его передать.

– Ты знаешь, что в этом письме?

– Да, я знаю, но сначала я должен сказать, что маршал де Тюренн обезумел от любви к госпоже де Лонгвиль, преданно исполняет все ее приказания и готов вступить в сражение с армией короля. Но есть кое-что еще. Они оба отныне связали себя с Испанией, которая обещала им войско и золото. Герцог Буйонский, брат маршала, тоже находится там и с ними заодно…

– Продаться испанцам?! Худшего позора невозможно представить! Это все новости? Нет! Судя по твоему смущенному лицу, есть и другие? Говори! Промедление не сделает их приятнее.

Бастий отвел глаза в сторону и только потом проговорил:

– Господин граф де Бутвиль, он тоже…

– Молчи! Теперь оставь меня и иди отдыхать!

Бастий встревоженно посмотрел на побелевшую, как мел, Изабель и тихо спросил:

– Позвать кого-нибудь? Я причинил вам такую боль…

– Нет, не надо никого звать. Благодарю тебя за твою преданность.

Бастий вышел, потрясенный переменой, какую вызвали его последние слова. Молодая герцогиня стала похожа на лань, получившую смертельную рану. Так оно и было. В сердце Изабель мгновенно воскресло залитое кровью прошлое и простерло грозную длань к настоящему. Франсуа! Ее Франсуа, милый, любимый брат, изменил своему королю, как когда-то брат принцессы Шарлотты, Анри де Монморанси, последний в роду герцог, казненный на эшафоте в Тулузе – так же, как был казнен их родной отец! Казнен всего лишь за неповиновение королевскому указу! В каком городе, на каком черном помосте оставит свою голову Франсуа? Он – последний мужчина с кровью Монморанси, последний герцог, имевший надежду воскресить их герцогское величие! Ее дорогой Франсуа, живой и веселый, с характером, похожим на ее… И с золотым сердцем!

Внезапное подозрение закралось в голову Изабель, и она приказала немедленно позвать Бастия.

– Я хочу спросить тебя еще кое о чем. Мой брат тоже пленен красотой госпожи де Лонгвиль, как маршал де Тюренн?

– Вот этого нет. Он слишком хорошо знает ее с детства!

– Но, возможно, из подражания маршалу, которым всегда восхищался?

– Куда меньше, чем принцем де Конде! Если он согласен принять испанское золото, а главное, солдат, то только чтобы спасти принца, вырвать его из тюрьмы и с триумфом вернуть во главу войска, чтобы окончательно и навсегда изгнать Мазарини! Ваш брат считает его заклятым врагом королевства. Испанское золото нужно для того, чтобы изгнать итальянца.

– Испанское золото?! Но принц де Конде не согласился бы на это ни за что на свете! Для него Испания – извечный враг, которого он побеждал, начиная от Рокруа и дальше сражение за сражением… А Мазарини? Пройдет немного времени, и он исчезнет как дурной сон!