Дочь полка 2

Трое бойцов вышли в середину и улыбнулись девочке, покачав головой:

— А просто так нельзя? — упёр руки в бока Рубцов Алексей.

— Нет уж, пляши! — прищурила глаза та.

— Слыхал? — приятельски стукнул по спине друга Разан.

— Ну тогда, — снял с себя пилотку Комаров и кинул её Макаренко, — Будем плясать. Что изволите, Катерина?

— Барыню, — сказала девочка и кивнула остальным солдатам.

— Барыня — барыня. Сударыня, барыня! — захлопал в ладоши Олег Дымов.

Тут все остальные хором подхватили песню. Булынченко даже стал подсвистывать в ритм. Вызванная троица стала хлопать в ладоши, приседать и прыгать. Тут Базаров встал на руки и начал скакать на них.

— ОООО! — опёрся руками на колени Васазде. — Разан, давай-давай-давай!

Тут даже Катя открыла рот и похлопала одной рукой по конвертам. Она взглянула на них и ещё раз прочитала фамилии. Наконец бойцы отплясали своё. Пришло время вручать им награду — самая любимая часть. На глазах, и так радостные солдаты, становились ещё счастливее. На румяных лицах загоралась искренняя, почти детская радость. Троица уселась неподалёку прямо на земле и стала поспешно разворачивать бумагу. Все остальные с нетерпением и с лёгкой завистью проводили взглядом товарищей и повернулись к девочке.

— Ну, давай, Катюх! — кивнул на сумку Василий Лунов. — Доставай!

Девочка достала на этот раз четыре конверта и, взглянув на один из них, сказала:

— Выходи.

Василий передал свою пилотку Руслану Матеренко. Далее за ним последовало ещё три бойца, которых назвал маленький почтальон. Из медпункта вышли медсёстры и присоединились к остальным. Они тоже танцевали, правда не так, как солдаты. Их движение были не резкие, а более плавные и нежные:

— Наши девочки, — ласково сказал Фокин.

Только вот Марии Фёдоровны не было с ними. Она даже не вышла из медпункта. И понятно почему. Для неё не было письма. Катя заметила это ещё при первой раздаче. Когда дело дошло до врачей — конверты получили все, кроме Марии. В тот момент девочка очень сильно переволновалась. Думала, что потеряла такую ценную вещь, но Сорокин её успокоил и объяснил, что женщине уже долгое время никто не пишет.

— И что же? У неё никого нет, получается? — спрашивала Катя.

— Наверное, никого, — пожимал плечами Иван. — Мы не спрашивали.

Катя направилась в медпункт, где её давно ждали. Мария Фёдоровна куда-то уже запропастилась, а вот солдаты были наготове.

— Мы уже думали, что ты про нас забыла, — приподнялся Воронов Михаил.

— Нет, я про вас помню, — открыла сумку девочка и оглядела медпункт. — Плясать готовы? Хоть как-нибудь?

— Ну, прыгать не будем, — сел Антон Шевченко и взглянул на перебинтованную ногу.

— Давайте, — достала конверт та. — Так, первый у нас Дмитрий Павленко.

Она повернулась в сторону бойца, который лежал с перебинтованной головой.

— Вам, наверное, не нужно, — поспешно сказала Катя.

— Почему не нужно? — медленно уселся Дмитрий. — Руками помашу!

Так и танцевали наши подбитые ребята. Кому повезло больше — подпрыгивал на кровати. А те, кому не повезло от слова совсем — просто пели для товарищей со всеми остальными. В медпункте Кате пришлось задержаться. У одного из солдат голова была перебинтована вместе с глазами. Этим «везунчиком» оказался Николай Дроздов — тоже недавно прибывший солдат. Он остановил девочку и попросил прочитать ему письмо. Ждать до своего выздоровления было слишком тяжело, а ему так хотелось узнать, что пишет его дочка. Катя согласилась помочь. Она присела на корточки, развернула бережно бумагу и тихонько, в полголоса, стала читать, чтобы никто не услышал, кроме адресата. Открывать чужие письма было неприлично, но этот раз был исключением. Оказалось, что у Николая есть шестнадцатилетняя дочь Настенька. Судя по аккуратному круглому почерку, девочка старалась. В письме она писала о том, что очень скучает по отцу и очень его любит. Также Настя в свои шестнадцать лет устроилась на завод, где шьют одежду на фронт. Правда жаловалась, что у неё пока ничего не выходит. Все остальные девушки уже наловчились и делают всё быстро, а она нитку в иголку всунуть не может и напёрсток с пальца слетает. Все руки уже исколола. Но Настя обещала, что не сдастся и тоже «наловчится». Будет помогать стране. Дочитав до конца, Катя взглянула на Дроздова, который за всё это время не проронил ни слова, сосредоточившись на слушании. Хоть его глаза были не видны, но девочка поняла, что боец гордится:

— Работает, — проговорил тихо Николай. — Молодец какая.

Кате вспомнился её отец, и как она писала ему вместе с мамой и братьями. Ведь она тоже хвасталась тем, что помогает по хозяйству, учится готовить. Гордился ли ей папа? Девочка была уверена, что да. Какой родитель не испытывает гордость за своего ребёнка? Она свернула письмо в треугольник и всунула в руку Дроздову:

— Вот, — встала она и потёрла под коленями руками.

— Спасибо, — поблагодарил её Николай и провёл пальцами по краю конверта.