Дочь палача и театр смерти

Не только Страсти Христовы, но и множество других сюжетов романа имеют исторические корни. Загадочные венецианские рудокопы существовали на самом деле, я их не выдумывал. При этом речь шла не о карликах, а об итальянских старателях, которые разрабатывали рудники в Альпах, особенно в XIV–XV веках. Они разыскивали преимущественно квасцы и кобальт, материалы, необходимые в изготовлении дорогостоящего голубого стекла. Среди местных жителей их нередко принимали за кладоискателей. Непонятный язык, странные островерхие шапки и невысокий рост послужили основанием для множества легенд, согласно которым рудокопы оставили после себя записи и особые знаки, указывающие путь к зарытым сокровищам. Многие из нынешних сказок и легенд о гномах берут начало именно отсюда.

В Обераммергау тоже встречаются подобные знаки, и даже имеются штольни, которые восходят ко временам венецианцев. Я расскажу о них подробнее в своем путеводителе, сразу после заключения. Там же вы прочтете о Жертвенном холме – это древнее, овеянное тайнами святилище существует на самом деле.

Немало сведений для этого романа я почерпнул из знаменитой хроники священника Йозефа Алоиза Дайзенбергера, который жил в Обераммергау в XIX веке. Помимо всего прочего, Дайзенбергер пишет о попытках наладить в Аммергау горные разработки, впрочем, оставленные еще в XVII веке. Не исключались при этом надежды отыскать золото или серебро. Также в хронике упоминаются слабые землетрясения, два из которых произошли в XVIII веке. Мощное землетрясение произошло в 1670 году в расположенном неподалеку Халле, в Тироле, спустя всего пару месяцев после описанных в романе событий. За ним последовало еще несколько землетрясений, было разрушено большинство городских башен. В то время люди действительно могли принять такое за кару Господню. Поэтому нетрудно себе представить, какую это вызвало истерию. Нечто подобное я и показал в своем романе.

Вполне вероятно, что через Грасвангталь и Обераммергау в сторону Шонгау переправлялась контрабандная соль. Поскольку баварские герцоги, а позднее и курфюрсты обладали монополией на торговлю солью, они же устанавливали цены и налагали сумасшедшие пошлины. Поэтому контрабанда соли была самым распространенным заработком среди извозчиков. Возможно, так было и в долине Аммерталь. Во всяком случае, так называемые перехватчики действительно патрулировали дороги, а контрабандисты и по сей день пользуются тайными знаками.

Может показаться, что я изобразил Обераммергау слишком уж холодным и мрачным для майской погоды. Однако стоит учитывать, что в то время царил так называемый Малый ледниковый период. Средняя температура в Германии была на два градуса ниже, чем сейчас. Зимы были затяжные и холодные, летом часто выпадали осадки. Кроме того, многое, что видится нам идиллическим, для людей того времени оборачивалось тяжелым трудом. Природа зачастую воспринималась как противник. Так, неспешно текущий ныне Лайне по весне превращался в мощный, бурлящий поток, который вплоть до недавнего времени приводил к многочисленным наводнениям. И никому из здравомыслящих людей не пришла бы в голову мысль забраться в горы ради удовольствия. Или без острой необходимости в солнцепек отправиться на прогулку по долине.

Эх, меняются же времена…

* * *

Исторический роман немыслимо написать в условиях политического вакуума. Создание этой книги совпало сначала с массовыми демонстрациями по всей Германии, а потом и нарастающим конфликтом с беженцами на европейских границах и у наших собственных дверей. В «Фейсбуке» я получал немало ужасающих комментариев от читателей, которые в буквальном смысле попадались на удочку крысоловов. Иногда я пытался противостоять этому, и зачастую это так меня будоражило, что работа над книгой давалась с большим трудом.

Одно из сильнейших потрясений я пережил, когда в поисках информации для этого романа наткнулся в хронике Дайзенбергера на заметку XVII века. В то время аббат Этталя боролся с перенаселенностью в долине. Сносили дома беднейших жителей, ломались их печи. Тех, кто не уходил добровольно, заковывали в цепи и в повозках отвозили к Лойзаху, где их уже дожидались плоты. Происходило это под лозунгом «В долине слишком тесно». А ведь кто-то и теперь считает, что таким образом можно поступить с «толпами беженцев».

После Тридцатилетней войны, когда в долине не осталось людей и нужна была рабочая сила, этим изгнанникам разослали письма с просьбой вернуться. Ни один из них не откликнулся на призыв. И в деревне царило запустение.

Для меня важно было подчеркнуть, что растущая нетерпимость к приезжим, какой я изобразил ее в своем романе, может проявиться где угодно и когда угодно, не только в Аммергау. История повторяется. А мы, как видно, не желаем учиться на ошибках прошлого. Быть может, этот роман, наряду с развлекательной функцией, заставит нас переосмыслить те или иные вопросы…

* * *