Дочь палача и театр смерти

Поднимаясь по широкой винтовой лестнице, Магдалена посматривала на бюргерскую дочку в узком бархатном платье. Клара была сиротой, которую много лет назад взяли под свою опеку богатый патриций Якоб Шреефогль с супругой. Десять лет назад Якоб Куизль спас Клару из лап проходимцев. С тех пор патриций был связан с Куизлями узами дружбы. Между тем Шреефогль был вторым бургомистром и имел некоторое влияние в Совете.

На втором этаже Клара остановилась перед дубовой дверью и постучала вместо Магдалены, после чего сделала книксен и попрощалась.

– Передавайте привет Симону, – сказала она с улыбкой. – Раньше он мне всегда медовые конфеты приносил.

– Обязательно передам, – быстро пообещала Магдалена. – Но сейчас прошу, извини. Это и вправду вопрос жизни и смерти.

Она открыла дверь и вошла в обитую деревом библиотеку. Якоб Шреефогль сидел в кресле и листал книгу. Высокий худощавый патриций происходил из семьи гончаров и немалую часть своего состояния вложил в эту библиотеку. Ради его книжной коллекции к нему часто наведывался и Симон. Заметив Магдалену, Шреефогль снял пенсне с длинного носа и посмотрел на нее серьезным взглядом.

– Магдалена, приветствую, – произнес он и отложил книгу. – Догадываюсь, почему вы пришли. – Он предложил женщине стул. – Дело в вашей сестре, не так ли? Полгорода говорит об этом. Правда, что у нее нашли колдовские книги?

Кивнув, Магдалена сбивчиво рассказала, что случилось сегодняшним утром. Когда она закончила, Шреефогль задумчиво почесал нос.

– Я и сам терпеть не могу Рансмайера, – промолвил он хмуро. – Он шарлатан и подхалим и наживается на глупости людей. Но, боюсь, в Совете лишь я один придерживаюсь такого мнения. Многие патриции, когда им нужно какое-нибудь средство, идут к Рансмайеру. Не исключаю, что он и сам зарабатывает, продавая сок альрауна. Но эти книги, конечно, совсем другое дело…

– Значит, у вас нет возможности переубедить советников? – спросила Магдалена глухим голосом. – Вы были моей последней надеждой.

Шреефогль вздохнул:

– Проблема прежде всего в Бюхнере. Как вы знаете, первый бургомистр и так невысокого мнения о вашем отце, а после той драки с доктором вряд ли стал благосклоннее относиться к вашей семье… – Он немного помедлил. – Кроме того, мне кажется, Бюхнер хочет на примере вашей сестры преподать остальным урок.

– Что вы имеете в виду?

Шреефогль понизил голос, словно боялся, что его могут подслушать в собственном доме.

– Ну, по всей видимости, он хочет воспользоваться отсутствием Лехнера, чтобы захватить власть в городе. Так или иначе, для судебного секретаря у Лехнера слишком много полномочий. Бюхнер с радостью его оттеснил бы. – Патриций наклонился к Магдалене и взглянул на нее со всей серьезностью. – Вообще-то заседание Совета у нас каждую неделю, но теперь мы собираемся дважды в день. Уже сегодня утром бургомистр в отсутствие Лехнера подписал первые распоряжения. Новые правила об одежде для каждого сословия, запрет на выступления артистов, более строгие часы запрета… Боюсь, этот город ждут суровые времена, – добавил он мрачно. – Многие из советников бегают за Бюхнером, как собачонки. Он воспользуется делом вашей сестры, чтобы раз и навсегда показать, кто здесь хозяин.

– А вы можете вступиться за мою сестру в Совете? – неуверенно спросила Магдалена. – Возможно, вам удастся убедить хотя бы некоторых советников тщательнее все проверить. Так мы выиграли бы время, пока Лехнер и мой отец не вернутся из Обераммергау. Вы все-таки второй бургомистр.

– Титул, хороший только на словах, – отмахнулся Шреефогль. – Не забывайте, всего вторых бургомистров трое. И двое других на стороне Бюхнера. Кроме того, я еще молод и у меня нет связей. Если б я мог поговорить с каждым из советников по отдельности, возможно, у нас был бы шанс. А так…

– Этот город кое-чем обязан моей семье! – вскричала Магдалена. – И вы в том числе! Вспомните о тех ужасных убийствах лет десять назад. Ваша приемная дочь тогда тоже едва не лишилась жизни!

Она была в бешенстве оттого, что ее сестра, очевидно, стала орудием в политической борьбе. Якоб Шреефогль был ее последней надеждой. А теперь, казалось, рухнула и она.

– По части медицинских знаний Рансмайер Симону и в подметки не годится! – продолжала она со злостью. – И мой отец не раз выручал благородных господ. И все равно патриции нос воротят, когда встречают его на улице. А когда темнеет, их добродетельные супружницы тайком спускаются к нам за каким-нибудь снадобьем… Так что ж, теперь все это не в счет – из-за каких-то старых книг? Мой прадед лишь записал в них все то, в чем признались в ужасных муках те несчастные женщины. Дурак тот, кто поверит, что это и вправду колдовские книги!

Магдалена говорила и не помнила себя от злости. Шреефогль растерянно смотрел на нее, наконец кивнул.

– Может, так оно и выйдет, – произнес он задумчиво.

– Вы это о чем?

Магдалена уже жалела о своих словах. Она не могла позволить себе утратить в Шреефогле своего последнего союзника. Но тот подмигнул ей: