Дочь палача

– Я тоже так предполагал. Но совет не желает верить в это. Мы как раз собирались сегодня утром. Господа желают поскорее уладить это дело! Ведьма и дьявол им сейчас больше по душе, тем более теперь, когда время поджимает. Ведь завтра приезжает княжеский управляющий.

Симон вздрогнул.

– Уже завтра? Тогда у нас даже меньше времени, чем я надеялся…

– Тем более, что бургомистр Земер отрицает, что солдаты беседовали с кем-либо у него в верхних комнатах.

Симон сухо рассмеялся.

– Ложь! Ведь Резль, служанка в трактире, все мне рассказала. И солдат верно описала. И они поднялись наверх!

– А если Резль ошиблась?

Симон покачал головой.

– Она была полностью уверена. Врет, скорее всего, бургомистр. – Он вздохнул. – Я вообще теперь не знаю, кому можно верить… Но я пришел по другому вопросу. У нас появились предположения насчет укрытия Софии и Клары.

Шреефогль подскочил к Симону и схватил его за плечи.

– Где? Говори, где? Я все сделаю, чтобы его разыскать!

– Мы полагаем, они могут прятаться где-то на строительной площадке.

Дворянин взглянул на него недоверчиво.

– На стройке?

Симон кивнул и принялся расхаживать по комнате из угла в угол.

– Мы обнаружили под ногтями убитых детей остатки глины. Глина, судя по всему, со стройки. Вполне возможно, что девочки что-то увидели из своего укрытия и теперь боятся высунуться. Хотя мы там уже все обыскали и ничего не нашли.

Он снова повернулся к Шреефоглю.

– У вас есть какие-то догадки, где могут прятаться дети? Ваш покойный отец ничего такого не рассказывал? Какая-нибудь нора? Или дыра под фундаментом? Стояли там прежде какие-нибудь строения, от которых мог сохраниться подвал? Священник рассказывал о древнем алтаре языческих времен…

Шреефогль опустился в кресло перед камином и надолго задумался. Наконец он покачал головой.

– Не припомню ничего такого. Участок принадлежал нашей семье с незапамятных времен. Полагаю, еще мои далекие предки пасли там коров и овец. Насколько я знаю, в прежние времена там уже стояла часовня или церковь. Ну да, и жертвенный камень, или что-то подобное. Но это было давным-давно. Мы не особенно интересовались участком, до тех пор пока я не решил поставить там новую печь.

Внезапно глаза его засверкали.

– Городские книги… Там что-то должно быть, какие-то пометки!

– Городские книги? – переспросил Симон.

– Ну да, любую сделку, покупку и даже подарок заносят в городскую книгу. Иоганн Лехнер, будучи секретарем, ревностно следит за порядком. Когда мой отец передал участок церкви, то официально составили дарственную. И, насколько я помню, к документу был приложен план участка, который тогда еще сохранился у моего отца.

У Симона пересохло во рту. Он почувствовал, что разгадка близка.

– И где они… эти городские книги?

Шреефогль пожал плечами.

– Ну, где же еще? Над городским амбаром, конечно. В кабинете возле зала советов. Там в шкафу Лехнер хранит все, что имеет хоть какое-то значение для города. Можете попросить у него разрешения туда заглянуть.

Симон кивнул и направился к двери. Там он снова обернулся.

– Вы мне очень помогли, благодарю.

Шреефогль улыбнулся.

– Не нужно меня благодарить. Верните мне мою Клару, это превыше всякой благодарности. – Советник стал подниматься по широкой лестнице. – А теперь прошу меня извинить. Жене все еще нездоровится, нужно ее проведать.

Внезапно он остановился и, казалось, над чем-то задумался.

– И еще кое-что…

Симон взглянул на него в ожидании.

– Да, – продолжал Шреефогль. – При жизни отец скопил много денег, очень много. Как вы знаете, мы поругались незадолго до его смерти. Я всегда считал, что после нашей ссоры он завещал все свое состояние церкви. Но я поговорил со священником…

– И? – насторожился Симон.

– Все, что досталось церкви, – это участок земли. Я уже все перерыл в доме, но так и не смог найти деньги.

Симон его почти не слышал. Он уже вышел обратно на улицу.

Лекарь стремительно приближался к амбару. Он не сомневался, что секретарь никогда не пустит его к городским книгам. Сегодня утром на стройке тот ясно дал понять ему и палачу, что думал насчет их подозрений, – а именно, что не думал вообще. Лехнеру нужно было спокойствие в городе, и в его планы вовсе не входило, чтобы какой-то юнец вынюхивал что-то в документах и, возможно, раскрыл какую-нибудь тайну, могущую стоить головы нескольким дворянам. Однако Симон понимал, что должен взглянуть на этот договор. Вопрос только, как…

Перед входом в амбар скучали два стражника и наблюдали, как последние торговки закрывали свои лотки. Сейчас, с наступлением вечера, двое караульных были единственными, кто нес службу. Симон знал, что внутри не осталось ни одного советника. Совет собирали в полдень, дворяне давно уже вернулись к семьям, а Лехнер сидел в замке. Амбар был пуст, оставалось только миновать двух часовых.

Симон с улыбкой приблизился к ним. Одного из них он знал – лечил его прежде.

– Ну что, Георг, как твой кашель? Лучше стало после моего отвара из липы?

Стражник покачал головой и в доказательство громко и хрипло закашлял.