Дочь палача

– Я знаю, что это ты, палач, – прошипел хромой. – И я знаю, что ты прячешься где-то там. Можешь не сомневаться, я отомщу. Я отрежу тебе нос, уши и губы. Мучения, которые ты причиняешь на пытках, ничто по сравнению с тем, что придется вытерпеть тебе самому. Ты будешь умолять, чтобы я размозжил тебе голову, как ты сделал это с Андрэ.

Потом он резко развернулся и пошел прочь. Вскоре его поглотила тьма.

Лишь через некоторое время Симон осмелился задышать.

– Кто… кто это был? – спросил он.

Палач встал и отряхнул листья с плаща.

– Дьявол. И он нас обнаружил. Потому что кое-кто наложил в штаны!

Симон невольно отшатнулся. Он почувствовал, что боится человека перед собой не меньше, чем дьявола.

– Я… я не могу убивать, – прошептал он. – Я врач. Меня учили помогать людям, а не убивать их.

Палач грустно улыбнулся.

– Но, видишь ли, нам приходится. И когда мы делаем это, вас мутит от страха. Кучка глупцов, все вы одинаковые.

Он поплелся в лес. На какое-то время Симон остался один.

Магдалена яростно стучала в маленькую дверцу в Речных воротах. Проема хватало, чтобы как раз протиснуться одному человеку. Так часовому не приходилось открывать ворота целиком, чтобы впустить кого-нибудь припозднившегося, и можно было избежать нападения.

– Вообще-то полночь уже! Возвращайся завтра, ворота открываются в шесть часов, – проворчал голос с той стороны.

– Алоиз, это я! Магдалена Куизль. Открой, это очень важно!

– Опять? Сначала я впустил вас в город, потом выпустил, а теперь вы снова проситесь внутрь… Нет уж, Магдалена, до утра в город никто не войдет.

– Алоиз, на стройке у дороги на Хоэнфурх снова кто-то промышляет. Там чужие! Мой отец и Симон пробуют им помешать, но долго они не продержатся! Нужно позвать стражу!

Створка со скрипом отворилась. Оттуда на нее уставился усталый часовой. У него был заспанный вид, и от него несло водкой.

– Я не могу давать таких приказов. Иди прямо к Лехнеру.

Совсем скоро Магдалена стояла перед воротами герцогского замка. Стражники хоть и пропустили ее, но будить секретаря не позволили. Она кричала и вопила до тех пор, пока наконец не открылись окна на втором этаже.

– Проклятье, кто там шумит?

Лехнер в ночной рубашке высунулся в окно и посмотрел вниз. Магдалена не упустила возможность и в двух словах рассказала, что случилось. Когда она закончила, секретарь кивнул.

– Подожди, сейчас спущусь.

В конце концов в сопровождении ночной стражи и часовых у ворот они двинулись по Аугсбургской дороге в сторону стройки. Караульные были вооружены пиками и двумя мушкетами. Выглядели все усталыми и явно не горели большим желанием гоняться в предрассветных сумерках за горсткой мародерствующих солдат. Иоганн Лехнер кое-как накинул на себя кафтан и закутался в плащ, из-под шапочки торчали растрепанные волосы. Он недоверчиво косился на Магдалену.

– Надеюсь, ты говоришь правду. Иначе вам, тебе и твоему отцу, не поздоровится. И что вообще понадобилось палачу на дороге в такой час? Порядочные жители дома сидят! В последнее время твой отец кажется мне слишком назойливым. Ради всего святого, пусть он пытает и вешает, а в остальные дела не лезет!

Магдалена смиренно опустила голову.

– Мы… мы собирали травы. Венерин волос и полынь. Вы же знаете, их можно собирать только при лунном свете.

– Дьявольщина! А Фронвизер чего там забыл? Не верю ни единому слову, юная Магдалена.

Между тем начинало светать. Стражники погасили светильники, когда они стали приближаться к просеке недалеко от дороги. Вдали на куче досок сидели палач с лекарем.

Лехнер прошагал к ним.

– Ну? Где ваши саботажники? Я ничего не вижу. А стройка выглядит точно так же, как и вчера!

Куизль поднялся.

– Они сбежали, не успев ничего разломать. Одному из них я разбил морду.

– И? Где же он теперь? – не унимался Лехнер.

– Он… выглядит теперь не очень. Остальные его забрали.

– Куизль, назови хоть одну причину, почему я должен тебе поверить.

– Назовите хоть одну другую причину, почему я позвал вас сюда.

Палач вплотную подошел к секретарю.

– Их было пятеро, – убедительно проговорил Куизль. – Четверо из них солдаты. Пятый… кто-то другой. Заказчик, полагаю. И, думаю, он из города.

Секретарь улыбнулся:

– И как же ты его не узнал?

– Было слишком темно, – вмешался Симон. – Но другие все время говорили про него. Они называли его торгашом. Значит, это богатый горожанин.

– И зачем богатому горожанину платить горстке солдат, чтобы они разгромили строящуюся больницу? – перебил его Лехнер.

– Они ее не громили, они что-то искали, – сказал Симон.

– И что же? Они все-таки стройку громили или что-то искали? Сначала вы говорили, что они здесь ломали…

– Черт побери, Лехнер, – прорычал Куизль. – Как вы не можете понять! Кто-то нанял этих людей, чтобы они тут все разнесли. Чтобы они сорвали строительство, и заказчик после этого мог спокойно искать то, что здесь спрятано!

– Все равно это безумие, – бросил Лехнер. – Погромами они ничего не добились бы. Работы ведь продолжаются, несмотря ни на что.

– Но они затянулись, – вставил Симон.

Куизль молчал. Секретарь собрался уже развернуться, как палач снова заговорил:

– Фундамент.

– Что?