Дочь палача

– Откуда тебе это известно? – спросил Симон.

– Я работал раньше на старика, на гончарной фабрике. Они там чуть ли не в волосы друг другу вцепились. Затем старик заявил, что отдаст эту землю церкви, чтобы здесь построили больницу, и что на небе это ему зачтется. А потом послал сына к черту.

– И что же сын?

– Ругался на чем свет стоит, тем более что хотел здесь еще один цех поставить. А теперь все церкви досталось.

Симон хотел еще что-то спросить, но его заставил обернуться жуткий треск. Это был палач. Он перескочил груду досок и теперь мчался по дороге к окраине леса. Там Симон разглядел еще одного, практически невидимого в тумане, человека. Тот, сгорбившись, убегал между деревьями в сторону берега.

Симон оставил растерянного плотника и бросился поперек площадки. Так он надеялся перерезать путь беглецу. Их разделяли считанные метры, когда они достигли леса. Справа до него донесся треск веток. Симона догонял палач, пыхтя и размахивая дубинкой.

– Беги за ним, а я обойду справа, чтобы не улизнул по полям, – прохрипел он. – А ближе к высокому обрыву мы его нагоним.

Вокруг замелькали толстые еловые стволы. Убегающего Симон уже не видел, но пока еще слышал. Впереди то и дело ломались ветки, топот шагов по усыпанной иглами земле быстро удалялся. Время от времени лекарю казалось, что он видит между деревьев неясный силуэт. Мужчина, или кто там был впереди, бежал сгорбившись и как-то… странно. Симон чувствовал, как дышать становилось все тяжелее, во рту появился металлический привкус. Он уже давно не бегал так долго и быстро – насколько ему припоминалось, с детства. Симон привык сидеть в комнате, читать книги и попивать кофе, а бегу никакого внимания не уделял. Не считая нескольких случаев, когда приходилось удирать от разгневанных папаш миленьких горожанок. Но и с тех пор прошло немало времени.

У человека впереди было преимущество против Симона, и хруст ветвей становился все тише. Справа до него неожиданно донесся треск. Это, должно быть, Куизль, словно вепрь, перескакивал через поваленные деревья.

Несколькими мгновениями позже Симон достиг дна долины. Перед ним круто вверх поднимался откос, а где-то за ним начинался берег реки. Вместо елей здесь росли низкие кустарники с переплетающимися ветвями, которые едва давали пройти. Симон попытался перескочить через них, но тут же отскочил с руганью. Не заметив, схватился за куст ежевики, и в ладонь впились мелкие шипы. Он прислушался, но слышал теперь только хруст веток позади, а потом увидел, как приближается палач. Куизль перескочил гнилое бревно, наконец остановился возле лекаря и спросил:

– Ну и?…

Он тоже задыхался после преследования, хотя и не так сильно, как лекарь. Симон покачал головой и согнулся пополам, в боку нещадно кололо.

– Думаю, мы его упустили, – прохрипел он.

– Проклятье, – выругался Куизль. – Я уверен, это один из тех, что разгромили стройку.

– Зачем же он тогда вернулся? – спросил Симон, до сих пор не отдышавшись.

Якоб пожал плечами.

– Может, хотел проверить, прекратилась ли стройка. Может, еще зачем-то. Может, просто хотел отыскать свой хороший табак… – Он ударил дубинкой по кривой ели. – В любом случае, он, должно быть, чертовски силен, если забрался туда. Не каждый с этим справится.

Лекарь тем временем уселся на поросшее мхом бревно и усердно выдергивал занозы из ладони. Вокруг его головы кружило бесчисленное множество комаров в поисках подходящего места, чтобы насытиться кровью.

– Отсюда вот он и пропал, – сказал он, яростно отмахиваясь от комаров.

Палач кивнул и прошел несколько шагов. Внезапно он остановился и показал на землю. Перед ним лежало выкорчеванное дерево, и земля на том месте, где прежде в нее вгрызались корни, была влажной и глинистой. Прямо посередине глубоко отпечатались подошвы сапог. Левый был менее четким и стертым возле каблука.

– Хромой, – прошептал Куизль. – Это точно один из тех солдат.

– Но зачем им было разрушать больницу? И как это все связано с убитыми детьми? – спросил Симон.

– Скоро мы это выясним, – пробормотал Якоб.

Взгляд его снова обратился к верхнему краю обрыва. На какой-то миг ему привиделась там человеческая фигура, но потом все опять заволокло туманом. Куизль достал из кармана мешочек с табаком и принялся на ходу набивать им трубку.

– У него, по крайней мере, неплохой вкус, у этого дьявола, – сказал он. – В этом его не попрекнешь, собаку эдакую.