Дочь палача

Когда слева появилась звериная тропка, Куизль пригнулся под ветками и вошел в лес. Деревья стояли, погруженные в тишину, и она снова его успокоила. Казалось, сам Господь, защищая мир, простер над ним свою длань. Утренние лучи падали сквозь ветви и бросали пятна света влажный мох. Тут и там еще дотаивали остатки снега. Вдалеке куковала кукушка; комариный писк, жужжание пчел и жуков слились в единый неумолчный гул. Куизль шагал по лесу к своей цели. К лицу липла паутина, собравшись на нем в целую маску. Влажный мох заглушал звуки шагов. Здесь, в лесу, Якоб чувствовал себя по-настоящему дома. Всегда, как только появлялась возможность, он шел сюда, чтобы набрать трав, кореньев и грибов. Казалось, никто в Шонгау так не разбирался в мире растений, как палач.

Треск ветки заставил его остановиться. Звук раздался справа, со стороны дороги. Вот треснула еще ветка. Кто-то к нему приближался, и этот кто-то пытался красться. При этом действовал весьма неумело.

Якоб стал озираться и приметил еловую ветку на уровне головы. Он забрался на дерево и полностью скрылся среди ветвей и иголок. Через пару минут шаги приблизились. Куизль дождался, когда неизвестный прошел прямо под ним, и обрушился вниз.

Магдалена услышала его в последний момент. Она метнулась вперед и, оглянувшись, увидела, как отец рухнул на землю позади нее. Прямо перед столкновением Куизль успел понять, кто перед ним, и прянул в сторону. Теперь он встал, разозленный, отряхиваясь от снега и иголок.

– С ума сошла? – зашипел он. – И чего вздумалось красться по лесу, как грабитель? Разве не с матерью должна быть и растирать порошки? Упрямая девка!

Магдалена сглотнула. Отец известен был своей вспыльчивостью. Тем не менее ответила она ему, глядя прямо в глаза:

– Мама сказала, ты здесь из-за Штехлин. И я подумала, что, может, смогу помочь.

Якоб громко рассмеялся.

– Помочь? Ты? Помогай матери, и этого довольно. А теперь убирайся, пока я не дал воли рукам.

Магдалена скрестила руки на груди.

– Я не позволю тебе отсылать меня, как малое дитя. Скажи хотя бы, что ты намереваешься делать. В конце концов, Марта и меня на свет приняла. Я с тех пор, как соображать начала, носила ей каждую неделю травы и мази. А теперь делать вид, что ее судьба меня не касается?

Палач вздохнул.

– Магдалена, поверь, так лучше. Чем меньше ты знаешь, тем меньше сможешь потом наболтать. Хватит и того, что ты с лекарем разгуливаешь. Люди и так трещат без умолку.

Магдалена улыбнулась свое ребячьей улыбкой, которой прежде выпрашивала у отца какое-нибудь лакомство.

– Признайся, он же тебе нравится, этот лекарь?

– Хватит, – проворчал Якоб. – Какая разница, нравится он мне или нет… Он сын доктора, а ты дочь палача. И не забывай этого. А теперь ступай домой, помогай матери.

Магдалена не собиралась сдаваться. Она искала достойный ответ, и взгляд ее заскользил по деревьям. Неожиданно она заметила, как за орешником мелькнуло что-то белое.

Уж не…

Магдалена бросилась туда, что-то вырыла из земли, и в перепачканных руках у нее оказался маленький цветок в форме звезды. Она протянула его отцу. Изумленный, он взял цветочек в обе ладони.

– Морозник, – сказал он, поднеся цветок к носу. – Я здесь их уже давным-давно не встречал. Знаешь, говорят, будто ведьмы делают из него мазь, и с ее помощью летают в Вальпургиеву ночь.

Магдалена кивнула.

– Даубенбергер мне рассказывала. Еще она думает, что убийства детей как-то связаны с Вальпургиевой ночью.

– С Вальпургиевой ночью? – Отец посмотрел на нее с недоверием.

Дочь снова кивнула.

– Она считает, что совпадения быть не может. Через три дня шабаш, там ведьмы станут плясать у дороги на Хоэнфурх и летать…

Куизль резко ее перебил:

– И ты веришь в эти глупости? Иди домой и займись стиркой, дальше я без тебя обойдусь.

Магдалена возмущенно взглянула на отца.

– Но ты ведь только сейчас сам сказал, что есть ведьмы и мазь, чтобы летать! – Она пнула поваленный ствол березы. – Так во что мне верить?

– Я сказал, люди говорят что-то такое – есть разница, – сказал Куизль. Он вздохнул и серьезно посмотрел на дочь. – Я только верю, что существуют плохие люди. Ведьма это или священник, мне все одно. Да, согласен, есть эликсиры и мази, которые позволяют считать себя ведьмой. Которые пробуждают похоть и заставляют течь, словно кошки. Одно из моих зелий тоже дает чувство полета.

Магдалена кивнула:

– Даубенбергер знает, из чего делают такое зелье, – она принялась перечислять шепотом. – Морозник, альраун, дурман, белена, болиголов, красавка… Старуха мне здесь много трав показывала. Однажды мы даже воронец нашли.

Куизль глянул на нее недоверчиво.

– Воронец? Ты уверена? Я за всю жизнь ни одного не видел.

– Во имя Девы Марии, это правда! Отец, поверь, я знаю каждый листочек в округе. Ты меня многому научил, а чему не учил, показала Даубенбергер!

Якоб с сомнением оглядел ее. Потом расспросил о тех или иных травах. Магдалена рассказала про все. Когда ее ответы его удовлетворили, он назвал ей несколько растений и спросил, знает ли она, где их искать. Дочь ненадолго задумалась и затем кивнула.