Дочь обмана

— Я родился в Корнуолле, недалеко отсюда, сразу же у границы, на корнуольской стороне реки Теймар. Я сын священника. В семье было шестеро детей — два мальчика и четыре девочки. Денег не хватало, но отец твердо верил, что детям необходимо дать хорошее образование, поэтому я попал в университет. Я был довольно приличным студентом, но повзрослев, стал разочарованием для своей семьи. У меня было несколько увлечений, но все это было не то, что могло бы обеспечить мне хороший заработок и дать возможность возместить затраты семьи, терпевшей из-за меня такие лишения. Я любил музыку и довольно сносно играл на скрипке, но это не могло стать для меня способом зарабатывания денег. Я остановился в «Танцующих девах», намереваясь пробыть там день-два.

Мне хотелось взглянуть на эти каменные фигуры поэтому сразу же после ленча я отправился к болотам. Помню, в этот день стояло странное затишье : ни малейшего ветерка, и тучи низко висели над землей. Подойдя ближе к камням, я увидел молодую девушку. Поскольку я вырос в Дучи, я немного знал корнуольские сказания и легенды. Может быть, поэтому, а может, в силу некоторой моей склонности к суевериям, когда я подошел ближе, мне показалось, что один из камней ожил и превратился в танцующую деву. Она была так прекрасна, так грациозна — казалось, она парит в воздухе, не касаясь земли. Я тогда подумал, что никогда в жизни не видел ничего более обворожительного. Я стоял и зачарованно смотрел на нее. Вдруг она заметила меня. Повернувшись ко мне, она рассмеялась. Так я впервые увидел Дейзи. Никто не умел так смеяться, как она.

— Да, — сказала я, — никто и никогда.

— Что?! — крикнула она мне. — Вы, наверное, решили, что я одна из этих танцующих дев, которая вдруг ожила, да? Признавайтесь.

— Да, на мгновение мне это показалось, — ответил я.

— Вы приезжий? — спросила она.

— Да, хожу, осматриваю достопримечательности.

Она спросила, часто ли я бываю здесь, я сказал, что это первый раз и что я приехал только сегодня утром и стараюсь решить, что мне дальше делать.

— Что? — переспросила она.

— Моя карьера. Чем мне дальше заняться.

— А я знаю, чем мне заняться, — сказала она. — Я буду танцевать. И стану знаменитой. Я ни за что не буду бедной и никому не известной. Я буду выступать на сцене.

— Я так хорошо помню этот разговор. Я тогда остался в «Танцующих девах», потому что хотел еще увидеть ее. Она очаровала меня. Она была то ребенком, то женщиной. Я никогда не встречал человека, в котором бы так удивительно сочетались простодушие и житейская сметливость, как в Дейзи. Ей тогда было четырнадцать, а мне лет на десять больше. Она была ослепительно красива. Никогда раньше я не видел такой красавицы. Как бутон, готовый вот-вот раскрыться, поражая своим великолепием.

Мы стали каждый день встречаться у камней. Это не были свидания в прямом смысле слова, но каждый из нас знал, что обязательно встретит другого. Ей нравилось разговаривать со мной. Думаю, потому, что мне нравилось слушать. И темой наших разговоров всегда был побег. Она намеревалась пением и танцами проложить себе дорогу к славе. Иногда меня поражало, насколько мы с ней не схожи: в ней было все, чего не было во мне. Я хотел убежать от жизни. Она же стремилась убежать к ней. Вскоре я понял, от чего ей хотелось убежать. Я узнал кое-что о ее жизни здесь. Это было ужасающее существование. Поэтому она так хотела уехать и никогда больше сюда не возвращаться. Она жила со своими дедом и бабкой и ненавидела их. «Они убили мою маму, — говорила она. — Они бы и меня убили, если бы только могли».

В конце концов я узнал об этой истории. Она была не так уж необычна. Я мог себе представить пуританина-деда, сурового и непреклонного. Молитвы три раза в день, никакого смеха, никакой любви, никакой нежности. Дейзи и ее мать считались грешницами. Ее мать — потому что ослушалась законов Господа, а Дейзи — потому что, по мнению деда, грехи родителей должны пасть на детей, и ребенок, рожденный в грехе, сам уже является грешником. Я понял ее непреклонную решимость и ее горячность. Она страстно ненавидела их. Ей было отвратительно все, что проповедовал ее дед. Это его теория, по которой быть несчастным означало быть хорошим, а смеяться и радоваться жизни считалось грехом.

Она рассказала мне, что ждет момента и все время готовится. Дейзи понимала, что в то время была еще слишком молода, но скоро все должно было измениться.

Она хотела точно все распланировать, нельзя второпях наделать глупых ошибок.

История ее матери была достаточно тривиальна. Ее соблазнил, и затем покинул любовник. В результате родилась Дейзи. Грешница не заслуживала сочувствия и сострадания. «Они бы выгнали ее из дома, — говорила Дейзи, — но дед старый лицемер, понял, что он получит большее удовольствие, устраивая спектакли прощения грешницы. Они убили маму. Я их ненавижу. И никогда не прощу».