Дочь моего друга (СИ)

До меня доносятся несколько мужских голосов и один женский. Они о чем-то спорят, затем слышится возня.

Я подсознательно готовился, но когда слышу сдавленные крики о помощи, меня передергивает.

Встаю, натягиваю джинсы, за пояс затыкаю пистолет.

Подхожу к двери соседнего номера. И когда громко стучу, внутри устанавливается звенящая тишина.

***

Не знаю, под чем этот недомерок, который открыл мне дверь, но парень явно закинулся чем-то оригинальным и нестандартным. И пока он стирает свои сопли со стенки, ногой открываю дверь и одновременно выбрасываю вперед руку с пистолетом.

От увиденной картины кровь вскипает и ударяет в голову, вторая рука сама собой сжимается в кулак.

Я на дух не переношу насилие. В любой форме. В работе по максимуму стараюсь обходиться альтернативными методами. Человека с легкостью можно уничтожить, не касаясь его и пальцем, и к тому же находясь за тысячи километров.

Но здесь меня конкретно накрывает. Потому что передо мной совсем девчонка.

А с девочками так нельзя. Даже если она проститутка, даже если она блядь по призванию.

Просто нельзя.

Эта не проститутка, по ней сразу видно.

Что она вообще здесь делала? Как так попала?

Лежит на кровати неестественно бледная, над верхней губой запеклась кровь. Или носом шла или ударили. Нижняя губа тоже подпухшая, из небольшой ранки сочится сукровица.

Глаза то ли от страха, то ли от шока широко распахнуты и кажутся слишком большими для такого худенького личика, которое все залито слезами.

Подол платья задран, ноги широко разведены по краям дивана, их за щиколотки прижимают к кровати два уебка. Рядом мнется третий с лентой презервативов в руках.

Подготовились, суки.

Еще один держит ее голову, захватив локтем за подбородок, и я с трудом преодолеваю соблазн разрядить им в бошки всю обойму. Каждому по очереди.

— Отпустили девочку, — командую негромко, взмахивая пистолетом.

Они с такой готовностью выполняют команду, что при других обстоятельствах я бы даже поржал. Но сейчас мне не смешно.

Девчонка поднимается на локтях, взгляд совсем дикий, блуждающий. Они и ее успели напичкать какой-то дрянью?

Одергивает подол, натягивает на плечи содранное до пояса платье. Движения не резкие, но и не заторможенные. Скорее от того, что конечности затекли, а не от наркоты. Ну хоть так.

Девчонка смотрит недоверчиво, исподлобья. Подтягивает колени под себя и накрывает подолом. Отводит глаза.

Думает, меня завел вид разведенных ног и сдвинутых в сторону трусов? Да, ножки у нее стройные, это я заметил. Все. Больше ничего.

Единственное желание, которое я сейчас ощущаю — вывезти куда-нибудь в посадку всех пятерых и закопать. Оставить снаружи головы, чтобы их бродячие собаки обссыкали.

Можно чтобы и объедали.

Я законченный циник, и я убежден, что если в таком возрасте человек уебок, его уже ничто не исправит. Этим, хоть они и размахивают презервативами, максимум восемнадцать-девятнадцать. Сынок Исмаилова разве что постарше будет. Но это не мешает ему скулить возле двери под стенкой.

Надеюсь, все четверо успели обосраться от вида направленного на них оружия. Значит можно заходить на второй круг.

— Пятеро на одну девочку, да? — цежу сквозь зубы. — Вам ссыкунам что, никто просто так не дает? Даже за деньги? Или от наркоты уже не стоит?

Один из ублюдков, который держал девчонку за ногу, недовольно кривит рот.

— Слышь, а ты кто вообще?

Почесываю висок дулом пистолета. Разглядываю потолок. Подхожу ближе.

— Буддист, прикинь? Верю в реинкарнацию и перерождение душ. Считаю тебя безнадежным, так что прощай, надеюсь, в следующей жизни ты будешь свиньей, — вскидываю пистолет, упираюсь дулом ему в лоб и стреляю.

Парень бледнеет и валится на пол, я с брезгливым выражением делаю шаг в сторону.

— В-вы... — светловолосый парень, который зажимал девочке подбородок, испуганно мотает головой, тычет в меня пальцем, затем показывает на бесформенную кучу у моих ног. — В-вы его зас...зас...стрелили...

Он заикается и захлебывается слюной.

— Эй, биомусор, вставай, — пинаю вздрагивающего у моих ног парня, тот издает булькающий звук, затем стонет.

— Мирон, — к нему бросается светловолосый, — ты как?

Двое остальных судя по их виду готовы начать перерождаться уже прямо сейчас. Девчонка сползла с кровати, привалилась к стене и теперь безучастно наблюдает за происходящим. Ее глаза действуют на меня странно. Притормаживающе.

По крайней мере я почти не матерюсь и пока никого не ударил ногой.

— Вот, видишь, живой. А черт, — сую руку в карман и достаю магазин с патронами, — я пистолет зарядить забыл. Ничего, сейчас повторим.

Снова пинаю парня и вставляю магазин в рукоятку пистолета до щелчка.

— А я вас знаю, — внезапно говорит светловолосый, — вы Ольшанский. Демид Ольшанский. Вы с моим отцом работали.

Я молчу, смотрю в упор, и он считает своим долгом уточнить.

— Бортников. Я Павел Бортников.

— Вообще-то мне глубоко похуй, как тебя зовут, — на этот раз почесываю пистолетом подбородок. — Для меня ты гондон. Безымянный. Как и все твои дружки.