Дочь Луны

— Мик, я надеюсь, ты в порядке?

— В полном, о Дочь Луны. Полнее не бывает.

В ту же секунду Мик пожалел о своем сарказме, потому что дверь неуверенно приоткрылась. Затем в нее робко пролезла голова, и, лишь убедившись, что Мик не спит и сидит в кресле, Фэйт решилась переступить порог.

— Я услышала звуки, похожие на стоны, — испытующе промолвила Фэйт. — Тебе не нужна помощь?

— Я никак не могу дотянуться до шнурков, — признался он.

— Боже, они же тебя всего перевязали! — Фэйт шагнула к нему. Мысль о том, что Мику нужна помощь, заставила ее забыть о робости. Белые, свежие бинты, казалось, светились на его смуглой атлетической груди. — Дышать-то хотя бы можно?

— О, с этим никаких проблем! — воскликнул Мик, с тревогой отметив, как хороша сейчас Фэйт в своем красном махровом халате и пушистых тапочках. Волосы ее были распущены, на щеке еще виднелся отпечаток подушки.

— Извини, — сказал Мик. — Я, кажется, разбудил тебя?

— Ерунда, — отмахнулась она и, опустившись на колени, начала расшнуровывать его ботинки. Давалось ей это нелегко, потому что руки дрожали, а в голове вертелась мысль, что вот он — рядом, обнаженный по пояс, беспомощный и покорный ей.

Мика ее близость взволновала не меньше, но он постарался отогнать от себя это наваждение.

Фэйт наконец справилась со шнурками, и Мик тут же отшвырнул ботинки в угол.

— Спасибо, — буркнул он.

Не поднимаясь с колен, Фэйт улыбнулась ему.

— Ты ведь обещал мне быть дома к ужину, Мик.

— Обещал, — признался он. — Полагаю, мне следовало бы извиниться, что я не сдержал слово.

— Извиниться? — Фэйт отрицательно мотнула головой. — Не надо мне извинений.

Она порывисто встала, и Мик вдруг непроизвольно обнял ее за талию. И вот уже она стояла перед ним, а он, не удержавшись от искушения, прижался ухом к ее круглому животу. И почти тут же почувствовал легкий толчок.

— Она меня сегодня с ума сводит, — в порыве доверия призналась Фэйт. — Елозит и елозит, непоседа этакая.

— Она? В каком смысле она?

— В самом прямом. Не сомневаюсь, что это девочка.

Мик ощутил еще толчок, и в это самое мгновение рука Фэйт ласково взъерошила ему волосы.

— Мик! — дрожащим голосом прошептала она.

— Гм?

— Я тебе очень благодарна. Мне так не хватало человека, который разделил бы со мной мою радость…

Мик поднялся, и ее рука соскользнула с головы на его обнаженное плечо.

— Фэйт, — начал он и замолк, не зная, что и сказать. Она была слишком близко — непозволительно близко для человека, выбор которого — уединение, и ее белые нежные пальцы мерцали на смуглой коже его плеча.

— Мик, — срывающимся от волнения голосом вымолвила Фэйт. — Мик… У меня такое странное чувство… — Она вся дрожала, ноги ее подкашивались.

В ту же минуту он обвил ее своими сильными руками.

— Что случилось? — хрипло прошептал он. — Тебе дурно?

Но в ту же секунду Мик понял, что ее слабость и дрожь не имеют никакого отношения к здоровью. Как зачарованная, Фэйт смотрела на свою руку, медленно двигающуюся вдоль его обнаженного плеча.

— Ты такой горячий, — дрожа, пробормотала она. — И такой красивый… Я…

Да он и сам чувствовал себя не менее зачарованным — этой теплой, шелковистой кожей женщины, спутанными прядями волос, похожими на блики лунного света на воде, нежным благоуханием, исходящим от ее тела.

Мик безуспешно пытался взять себя в руки: обычно это удавалось ему так легко, что приятели за глаза называли его «роботом». Ее нежная рука гладила его по обнаженному плечу. Мик разомкнул веки и, помедлив, прошептал:

— Погляди на меня, Фэйт.

Зрачки ее расширились, губы приоткрылись, щеки разрумянились от возбуждения. Эта женщина сама не понимала, что с ней творится! Как с ней такое вообще могло случиться?

— Мик! — слабо выдохнула она.

Он бы давно мог послать ко всем чертям самообладание и контроль над собой, но какая-то часть его сознания продолжала напряженно работать. И именно сейчас до Мика дошло, что Фрэнк унижал жену и в интимной сфере, добиваясь сексуального удовлетворения для себя, и в то же время полностью игнорируя ее чувства. Сейчас на Фэйт впервые в жизни нахлынули желания, которые, за недостатком опыта, она не сумела бы объяснить. И если он, следуя здравому смыслу и инстинкту самосохранения, отодвинется, для Фэйт это будет очередным ударом по ее и без того растоптанной гордости, очередным подтверждением ее физической и психической неполноценности. В результате она уже никогда не даст волю своим чувствам, своему влечению к мужчине, и тогда Мик сможет считать, что довел до конца дело, столь успешно начатое Фрэнком.

Прижав Фэйт к себе, он заставил ее положить голову себе на плечо.

— Да хранит молчание Дочь Луны, — глухо прошептал он. — Прижмись покрепче и закрой глаза. Все будет хорошо.

Она казалась такой маленькой, такой хрупкой, что пробудила в его душе скрытую от всего остального мира, почти забытую нежность — только так можно было назвать чувство, с которым он касался губами ее волос, вдыхая их божественный запах, ласково гладил ее плечи.