— И что же, расхожи ли средь них социалистические или большевистские веяния? — спросил он.
— Не без этого! Послушали б вы местных горлодеров. Правда, больше всего опять-таки бабы надрываются, из тех, кто по уши в долгах. Мужики их и не слушают. Нет, наш Тивершолл красным никогда не станет. Тихий у нас народ, скромный. Иной раз какой смутьян из молодых высунется. Да и то, не из-за политики, а ради собственного кармана, чтоб заработать побольше да тут же спустить на выпивку, да чтоб в Шеффилд лишний раз съездить. Больше им и не нужно ничего. Как в карманах пусто, тут и начинают слушать красных пустобрехов. Но всерьез им никто не верит.
— Значит, вы полагаете, опасности нет?
— Никакой! Если жизнь хорошая, смуты не будет. А уж если надолго черная полоса затянется, молодежь может и взбрыкнуть. Говорю вам, эти баловни только себя любят. Но, право, даже не представляю, способны ли они на что-нибудь, разве что гонять на мотоциклах да с девицами в Шеффилде на танцульки ходить. Они всерьез ни к чему не относятся. И не заставишь их никак. Те, кто посолиднее, надевают вечерние костюмы и едут в Шеффилд, покрасоваться перед девушками в танцзале, потанцевать всякие там новомодные чарльстоны. Иной раз автобус полнехонек: парни все приодеты, наши, шахтерские парни, в танцзал торопятся. А сколько с девицами в своих машинах да на мотоциклах в Шеффилд катят! И ничто в жизни их больше не волнует. Разве что скачки в Донкастере и Дерби, ведь они делают ставки на каждый заезд. Ах да, еще футбол забыла! Хотя нынче и футбол не тот, что раньше, не сравнить! Теперь на поле не играют, а словно в забое трудятся. Нет, молодежь скорее в Шеффилд или Ноттингем на мотоциклах рванет в субботу вечером.
— Но что они там делают?
— Так, слоняются по городу, чаи распивают в модных кафе, вроде «Микадо», в танцзале торчат или в кино. А уж девчонки-то нынешние похлеще парней, ничего не стесняются, что хотят, то и воротят.
— Ну, хорошо, а что им делать, если денег нет?
— Деньжонки-то у них водятся. Это уж когда все спустят, тогда роптать начинают. Но куда им до большевиков! Нашим-то ребятам только деньги на развлечения подавай, девчонкам тоже — деньги да тряпки. А больше ни о чем и заботы нет. Мозгов маловато, чтоб в социалисты податься. Да и всерьез они ничего на свете не принимают и вовек не примут.
Конни мысленно подивилась: до чего ж люд неимущий похож на «сильных мира сего». Одно и то же. И в Тивершолле, и в Мейфэре, и в Кенсингтоне люди одинаковы. Все сословия слились, объединились в погоне за деньгами. И в гонке этой и девушки, и юноши. Отличают их лишь достаток и аппетиты.
Под влиянием миссис Болтон у Клиффорда вновь проснулся интерес к собственным шахтам. Он, наконец, почувствовал свою причастность. Более того — свою необходимость и важность. Ведь, в конце концов, кто, как не он, хозяин в Тивершолле, и шахты — его плоть и кровь. Сознание своего могущества было внове, до сих пор Клиффорд страшился этого чувства.
Тивершолльские рудники почти что выработаны. Шахт, по сути, оставалось две: собственно «Тивершолл» и «Новый Лондон». Некогда «Тивершолльская» славилась и углем, и прибылью. Но золотые деньки миновали. «Ново-Лондонская» изначально была скромнее, ни обычно убытка не приносила. Сейчас настали времена необычные, худые, и с «Ново-Лондонской» народ начал уходить.
Миссис Болтон оказалась в курсе и этих дел.