Дочь леди Чаттерли

Но пока это не так…

Клэр положила фотографии на место, встала и раскрыла чемодан. Достала из кармана в муаровой подкладке письмо. Это было письмо от матери — Конни засунула его так, что остался снаружи кончик. Это чтобы дочь непременно заметила его, когда станет раскладывать вещи. Клэр читала письмо в третий раз:

«Родная моя,

У нас с тобой еще не было возможности поговорить об интимной стороне жизни, потому что до недавних пор мы придерживались разных взглядов на это. Даже сейчас, когда ты стала невестой, а теперь уже и женой, нам почему-то не довелось поговорить на эту тему. Ты, моя доченька, наверняка знаешь, каки чтопроисходит между мужчиной и женщиной, и нет смысла говорить тебе об этом. Но кое-что ты, моя родная, еще не знаешь. Это я и должна тебе сообщить.

Знаю, ты по-настоящему любишь Колина, и я тебя очень хорошо понимаю — замечательный он парень. Хоть и молод, душа у него мудрая, зрелая, а это такая редкость в человеке. Он необыкновенно чуток, а поэтому, надеюсь, муж из него выйдет прекрасный. Но меня немного тревожит твое отношение к любви.

Я хочу, чтобы ты прочитала это мое письмо, когда вы с Колином уже поселитесь в гостинице, где будете проводить ваш медовый месяц. Моя родная, попытайся понять наконец то, о чем я столько раз говорила тебе и что поняла на собственном опыте. Я хочу, чтобы ты сама убедилась в том, что женщина может быть по-настоящему счастливой только тогда, когда всю себя без остатка отдаст любимому. Всю, а не какую-то часть. Это и есть истинное счастье. Нужно забыть о себе, нужно раствориться в том, кого любишь.

Дай Бог тебе испытать такое же ни с чем не сравнимое счастье, какое выпало на мою долю с твоим отцом.

Отдай всю себя Колину, как это когда-то сделала я, отдав всю себя без остатка твоему отцу. И ты никогда не пожалеешь. Я буду думать о тебе, молиться о тебе, буду всей душой желать тебе самого-самого дивного счастья.

Твоя мама».

Клэр выронила письмо и прикурила сигарету. Она знала, она точно знала — ее мать права. Но как ей себя вести? Что делать?..

Она быстро загасила сигарету, легла и уткнулась носом в подушку. Но в голове продолжали роиться всякие мысли.

«Женщина может быть по-настоящему счастливой только тогда, когда всю себя без остатка отдаст любимому». О, эта строчка из письма Конни не давала ей покоя.

Там, в той маленькой сторожке егеря в Рагби, ее мать вся без остатка отдалась любимому человеку. Отдалась душой, телом, мыслями.

Может, этого теперь больше всего и хочет Колин?.. Только ждет, чтобы она сделала первый шаг.

И вдруг Клэр все поняла. Сперва умом, потом душой, телом, всем существом. Точно ее осенило божественной благодатью.

Когда в спальню вошел Колин, Клэр сидела в кровати с книжкой в руках. На ее губах играла таинственная улыбка, на которую он почему-то не обратил внимания. Он по обыкновению восхищенно глядел на жену — длинные золотисто-рыжие локоны волной накрыли плечи, в больших синих глазах столько тепла и доброты.

— Я люблю тебя, моя родная, — сказал он.

— И я люблю тебя, Колин, — отозвалась Клэр.

Он нежно поцеловал ее в губы, скользнул под одеяло и закрыл глаза.

Но этой ночи суждено было стать особенной. Клэр никак не могла заснуть. Она лежала в темноте с широко раскрытыми глазами, прислушивалась к гулким ударам собственного сердца. И вспоминала письмо Конни.

Она думала о Колине, об этом человеке с изуродованным войной лицом, который теперь тихо лежал рядом с ней. Спит или не спит — кто знает? Клэр думала о том, сколько страданий выпало на долю любимого.

Он вдруг зашевелился, спустил ноги на пол и включил лампу со своей стороны.

— Что-нибудь случилось, родная моя? — спросил он, повернувшись к Клэр.

Она обняла его и страстно поцеловала в губы. Эта была та самая Клэр, которая первая призналась ему в любви на Дамбе.

Каждую ночь он лежал рядом с этой удивительной девушкой, отчаянно подавляя в себе страстное желание обладать ею. Он чувствовал интуитивно, что стоит ему проявить терпение, и она первая скажет, что хочет его.

И все равно каждую ночь он готов был нарушить свой обет. Он знал — Клэр добра и щедра душой и наверняка не скажет ему «нет». Однако он испытывал к ней такую безграничную любовь — любовь, а не страсть, которую испытывал к Ивлин и по неопытности считал любовью, — что собственное эгоистическое желание поскорей вкусить с этой девушкой прелести плотской любви отодвигалось куда-то на задний план. Дело в том, что больше всего на свете страшился он потерять ее доверие. В день свадьбы он поклялся Клэр, что все у них будет хорошо. Он был в этом уверен. Только нужно запастись терпением.

Сейчас, чувствуя, с какой страстью прижималась к нему Клэр, ощущая нежное тепло ее прекрасного хрупкого тела, Колин понял, что момент истинного счастья наконец настал.

— Я боялась, боялась… Но я уже не боюсь, — слышал он ее шепот.

У него бешено колотилось сердце.

— Но ты делаешь это не ради меня?

— Я хочу, хочу, хочу тебя…