Дочь колдуньи

Анни Макларен не раз говорила ей, что мистер Смит и так слишком добр к ним, и они не должны объедать его.

Жаба рассмеялся.

– Видать, слуги у тебя на голодном пайке. Стыдно, Смити…

Мистер Смит был смущен.

– Я никогда не имел дела с детьми. Думал, у старухи хватит ума…

Он отрезал большой кусок сыра и намазал маслом несколько ломтей хлеба. Потом взял стакан со столика, протер его платком и налил доверху жирным молоком.

– Ну, от этого вреда не будет, – одобрил Жаба.

Утрата присела на стул у огня. Пока она ела, мужчины смотрели на нее. Воцарившаяся тишина, сытная пища и жар очага сморили девочку. Глаза ее сами собой начали слипаться, а живот стал тугим, как барабан. Она опустила голову на подлокотник кресла мистера Смита и заснула…

Наверное, пока она спала, кто-то поднял ее и перенес в кресло. Первое, что почувствовала Утрата, проснувшись, – грубую обивочную ткань, коловшую щеку. Девочка различила голоса.

– …подумывал о Южной Америке, – говорил мистер Джонс. – Да жена ни в какую, хоть режь ее. Говорит, пусть девочки доучатся. Совсем помешалась на их учебе. Будто в Южной Америке школ нет. Пытался ее урезонить но она никак не соглашается. Те школы ей не годятся. А на самом деле просто не хочет с места сниматься, уж я-то знаю…

– Разумная женщина, – сухо заметил мистер Смит. – Я тебе то же самое говорил, помнишь? Сиди смирно, затаись. Время от времени позволь себе чуть-чуть шикануть.

– Мне этого мало, Смити… – в голосе мистера Джонса вдруг появились жалостливые нотки. – Ну-ка, рассуди по чести. Поставь себя на мое место. Разве тебе было бы этого достаточно, знай ты, что у тебя в шкатулке припрятано? Я хочу всю жизнь в роскоши купаться, а не урывками да тайком. Мне свобода нужна… Свобода… – повторил он мечтательно.

– Будем надеяться, что все сложится по-твоему, – сказал мистер Смит.

Утрата зевнула и потянулась. Вдруг раздался резкий звук, как будто звякнула металлическая крышка. Девочка приподнялась и увидела двух мужчин, они стояли и смотрели на нее. Жаба протянул руку, чтобы заслонить от нее маленькую шкатулку на столе, потом передумал, сунул руки в карманы и добродушно улыбнулся.

– Проснулась? – спросил он и кивнул мистеру Смиту. – В кровати-то лучше.

Утрата соскользнула с кресла. Она отсидела одну ногу и не могла ступить на нее. Жаба поддержал ее за руку, чтобы она не упала.

– Но прежде… Смити говорит, ты умеешь держать язык за зубами. Я ему верю. Ты ведь никому не расскажешь, да? Обо мне не расскажешь? – Мистер Джонс слегка потряс ее, хоть он и держался дружелюбно, но в голосе слышалась настороженность. – Забудь, что меня видела, договорились?

– Она знает, как себя вести. Правда, колдунья? – спросил мистер Смит.

Утрата кивнула.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Жаба. – Ты славная девчушка. А хорошие девочки иногда получают подарки. – Он помолчал. – Что бы ты хотела получить в подарок?

– Не знаю.

– Прекрати, – вмешался мистер Смит. – Не привыкла она к подаркам.

– Да ладно. Девочки везде одинаковые. Должна и она чего-то хотеть, о чем-то мечтать…

Дрема придала Утрате смелости.

– Я хочу, – вдруг сказала она, – мое единственное желание – ходить в школу.

– В школу? – удивился Жаба. – Но разве… разве она не ходит в школу?

Мистер Смит поспешил ответить за нее:

– Нет. Не ходит. И никогда не ходила. Думаю, она ни читать, ни писать не умеет. – Он помедлил. – Она живет сама по себе. Будто дикая кошка.

– Боже! – изумился Жаба. – Но ведь это невозможно… Она не может не ходить в школу. Господи, это же противозаконно!

Утрата уже почти совсем проснулась. Ее удивило, почему это мистер Смит так весело смеется.

– Ну, не совсем так, – проговорил он немного погодя. В Скуафорте есть школа, но до нее добрых три мили, а автобусов здесь нет. А раз нет автобуса, они не могут требовать, чтобы девчонка ходила в школу. Вот они и смотрят на это сквозь пальцы.

Жаба тихо присвистнул.

– По-моему, это ужасно, – проговорил он медленно и очень серьезно. – Просто не представляю, что бы жена сказала. Ребенок должен учиться.

– Я хочу ходить в школу, – повторила Утрата. – Хочу научиться читать и писать, а потом, когда вырасту, хочу учиться в большой школе на Трулле.

Жаба смотрел на нее не отрываясь. Девочка подумала, что, может, он не знает, где находится Трулл, все же этот господин приезжий.

– Трулл – это большой остров, – объяснила она. – С аэропортом, кинотеатром и большой замечательной школой.

Утрата запнулась, сердце слишком сильно колотилось у нее в груди. Никогда прежде она ни с кем не говорила об этом. Странно – если бы у нее было время подумать, она бы решила, что это странно – вот так говорить об этом Жабе, тому, кого она почти не знает и кто ей не слишком нравится.

Мистер Смит наблюдал за девчонкой. Он сказал Жабе:

– В сложившихся обстоятельствах даже хорошо, что она не ходит в школу, понимаешь?

И он потянул Утрату за волосы – не больно, в шутку.

– Дочери колдуньи там не место. Станешь водиться с другими детьми, потеряешь свои волшебные способности. Станешь обычной, как все.

– Я согласна быть, как все, только бы научиться читать и писать.