Дочь кардинала

И вот я второй раз в своей жизни стала невестой, иду по проходу между скамьями к алтарю, возле ступеней которого меня ожидает красавец молодой муж. Я не могу удержаться от воспоминаний о принце Эдуарде, стоявшем на том же самом месте и не ведавшем о том, что наш союз принесет ему смерть, что мы будем женаты всего двадцать недель, по истечении которых он выступит, чтобы предъявить свои права на трон, чтобы никогда больше не вернуться с поля боя.

Я говорю себе, что на этот раз все иначе: я выхожу замуж по своей воле, что надо мной невластен гнетущий авторитет моей свекрови и я не вынуждена безропотно выполнять приказы моего отца. На это раз я беру свою судьбу в собственные руки. Мне пятнадцать лет, и я уже побывала замужем и овдовела, достигла положения невестки королевы Англии и упала до подопечной королевского герцога. Я была пешкой, переходившей из рук одного игрока в руки другого, но теперь я сама принимаю решения и веду собственную игру.

Ричард ждет меня у ступеней, а перед ним стоит его и мой родственник, архиепископ Буршье, с молитвенником, открытым на странице, посвященной церемонии сочетания браком. Я оглядываю часовню: тут так же пусто, как и на похоронах бедняка. Кто бы мог подумать, что так будет проходить венчание вдовствующей принцессы и королевского герцога? Здесь нет моей сестры, которая превратилась в моего врага, нет матери, потому что она все еще в заточении. И нет отца, потому что я больше никогда его не увижу. Он погиб, пытаясь посадить меня на престол, и вместе с ним умерли его грандиозные планы. Идя по дорожке, я чувствую себя очень одинокой, и звук моих собственных шагов, отражавшихся эхом в этой гулкой пустоте, напоминает мне о том, что здесь, под этими камнями, которые сейчас попирают мои кожаные туфли, в бесконечной тьме, лежат другие люди, которые, как и я, сами хотели разыграть свои карты.

Нам некуда идти, и в этом заключается печальная ирония нашей ситуации: я – обладательница самого крупного наследства во всей Англии, если Ричард сможет его отстоять. Мне принадлежат сотни домов и несколько замков, и все это я передаю в руки своему мужу, который и сам был состоятельным молодым человеком, который владеет одно из самых доходных графств Англии. И нам некуда податься.

Он не может привезти меня в свой лондонский дом, замок Бейнардс, потому что там живет его мать, неколебимая герцогиня Сессиль. В детстве меня пугала мысль о том, что она станет свекровью моей сестры, а когда я задумывалась о том, что она может стать моей свекровью, я приходила в состояние оцепенения. Я не смею даже подумать о том, чтобы попасться к ней на глаза после того, как тайно выйду замуж за одного из ее сыновей, вопреки желанию двух его старших братьев.

Мы не можем поехать к Джорджу и Изабелле, которые будут вне себя от ярости, когда узнают, что мы сегодня сделали, и я категорически отказываюсь возвращаться в гостевой домик при соборе Святого Мартина в плаще моей кухарки. В конце церемонии архиепископ Томас Буршье приглашает нас пожить в свой дом, предложив остаться там так надолго, как это будет нам удобно. Это его приглашение связывает его еще сильнее с нашим тайным браком, но Ричард унимает мое волнение, прошептав, что архиепископ никогда бы не взялся за проведение церемонии венчания, не имея на то личного согласия Эдуарда. В Англии сейчас все происходит только с согласия йоркского короля и одобрения его королевы. Выходит, хоть я и считала нас дерзкими влюбленными, тайно вступающими в брак по любви и вынужденными прятаться на время своего медового месяца, все было совсем не так. И никогда дела не обстояли таким образом. Я считала, что взяла управление своей жизнью в собственные руки, не ставя никого в известность о своих планах, но оказывается, что король и мой личный враг, сероглазая королева, знали обо всем с самого начала.

Ламбетский дворец, Лондон

Лето, 1472 год

Настало наше лето, наше время. Каждое утро я открываю глаза навстречу солнечному свету, струящемуся в эркерное окно с видом на реку, и ощущаю теплое присутствие Ричарда, спящего рядом сном ребенка. Простыни смяты и скомканы после страстной ночи, чудесное, тонкой работы покрывало наполовину свесилось на пол, угли в камине превратились в пепел, потому что Ричард не позволял никому входить в нашу спальню, пока он сам не позовет. Это мое лето.