Дочь генерала

Временами казалось, что она готова сказать нечто большее, выходящее за пределы обычных жалоб со стороны кадетов, но всегда снова замыкалась, уходила в себя. Тем не менее однажды она сказала: «Не имеет значения, посещаю я занятия или нет, вообще не имеет значения, что я здесь делаю, меня все равно выпустят, даже с отличием». Я, естественно, спросил, не потому ли она так думает, что она — дочь генерала Кемпбелла. Она ответила: «Нет, меня в любом случае выпустят из академии, потому что я оказала им услугу». Когда я спросил, что она имеет в виду и кто эти «они», она коротко ответила: «Старики». Дальнейшие расспросы не принесли результатов.

Я считаю, что мы приблизились к верной оценке состояния пациента, однако окончательное освидетельствование, на котором настаивал ее непосредственный начальник, было отменено без объяснения причин высшим руководством, но мне неизвестно, кем именно.

Я считаю, что кадет Кемпбелл остро нуждается в освидетельствовании и курсе терапии — добровольном или принудительном. Если этого окажется недостаточно, рекомендую созвать консилиум для решения вопроса об отчислении кадета Кемпбелл из академии по состоянию психического здоровья".

Я внимательно проштудировал это заключение, удивляясь, каким образом здоровая восемнадцатилетняя девица с высокой степенью приспособляемости превратилась в двадцатилетнюю особу, страдавшую глубокой депрессией. Конечно, строгости Уэст-Пойнта могут кое-что объяснить, но доктор Уэллс не довольствовался этим объяснением. Я тоже.

Я снова стал листать медицинскую карту, чтобы, отталкиваясь от какой-нибудь ранней даты, прочитать насквозь историю болезни Энн Кемпбелл. Вдруг на глаза мне попался посторонний листок, на котором от руки было написано: «Тот, кто сражается с чудовищем, должен остерегаться, как бы в пылу сражений самому не превратиться в чудовище. Когда слишком долго вглядываешься в бездну, бездна тоже посмотрит тебе в глаза. Ницше».

Я не знаю, как цитата из Ницше попала в медицинскую карту офицера — специалиста по психологической войне, но она была там вполне уместна, как и в досье военного следователя.

Глава 9

Теперь у меня не было необходимости и желания оставаться сержантом Франклином Уайтом, тем более что сержант Уайт должен был козырять каждому курносому лейтенанту-молокососу. Поэтому я прошел полмили пешком до подготовительного пехотного отряда, где стоял мой пикап, и поехал в Сосновый Шепот, чтобы переодеться в штатское.

Подъехав к оружейному складу, я заметил, что машины сержанта Элкинса нет на месте. Меня охватило беспокойство. А если сержант Элкинс хочет завершить за моей спиной сделку и раствориться в неведомой голубой дали, предоставив мне приятную возможность объяснять, каким образом несколько сотен «М-16» и гранатометов попали в руки колумбийских бандитов?

Но прежде прочего — главное дело. Я выехал из военного городка на автостраду. Ехать до Соснового Шепота минут двадцать. За это время я восстановил в памяти события прошедшего утра, начиная с того момента, когда в арсенале раздался телефонный звонок. Сделал я это потому, что хозяин, у которого я служу — вооруженные силы США, — до смерти любит хронологию и факты. Но при расследовании убийства не суть важно, что ты увидел и когда, потому что преступление совершено до того. Есть своего рода мир призраков, который сосуществует с миром реальных событий, и нужно войти в сношение с этим миром посредством того, что является сыщицким эквивалентом спиритического сеанса. У сыщиков нет магического кристалла, хотя я лично не возражал бы иметь подобную штуковину, но ты все равно должен, прочистив мозги, вслушиваться в невысказанное и вглядываться в несуществующее.

Однако ближе к делу. Карл потребовал от меня письменный доклад, поэтому я набросал в уме такой вариант: «В дополнение к нашему телефонному разговору сообщаю, что дочь генерала была шлюхой, но какой восхитительной шлюхой! Не могу выкинуть ее из головы. Если бы я был от нее без ума и узнал, что она трахается направо и налево, я бы ее, сучку, сам придушил. Но я найду подонка, который это сделал, и подведу его под расстрельную статью. Благодарю за задание. Бреннер».

Конечно, потрудиться придется, но, по-моему, важно сказать себе, как ты относишься к содеянному. Все остальные будут врать, изворачиваться, вставать в позу, прикидываться овечками.