Дочь генерала

— Я располагаю неопровержимыми доказательствами, что вы были на месте преступления, полковник. Их достаточно, чтобы засадить вас за решетку лет на десять — двадцать.

Мур покачнулся, как от неожиданного удара, и тяжело опустился на нары.

— Нет, этого не может быть... Я не сделал ничего плохого. Я сделал только то, что она просила...

— Но идею подкинули вы.

— Нет, не я! Она сама придумала.

— Вы прекрасно знали, как отец обошелся с ней в Уэст-Пойнте.

— Я узнал об этом всего неделю назад, когда он предъявил ей ультиматум.

— А что он сделал? — осведомился Элкинс у Синтии.

— Заткнись, — отозвался я.

— Слушаю, сэр.

— Я хочу, чтобы вы ушли из армии, — сказал я Муру. — Гарантирую вам отставку — это только пойдет вам на пользу. Все зависит от того, насколько вы будете помогать следствию.

— Я готов помогать...

— Мне безразлично, готовы вы или нет, полковник. Вы будете помогать нам в любом случае. Прежде всего вы откажетесь от своего адвоката.

Элкинс хотел что-то вставить, но решил, что не стоит, и сел на нары.

Мур кивнул.

— В чем вы были на стрельбище номер шесть?

— В своей обычной форме. Решили, так будет лучше, если наткнусь на полицейский патруль и...

— На вас были эти сапоги?

— Да.

— Снимите их.

Он поколебался, но снял.

— Дайте их мне.

Он просунул сапоги сквозь решетку.

— Мы еще увидимся, полковник, — сказал я, затем обратился к Элкинсу: — Как поживает мой приятель?

Тот встал и ответил:

— Лучше некуда. Завтра утром меня отсюда выпустят.

— Ну и славненько. Вздумаешь пуститься в бега, получишь пулю в лоб.

— Так точно, сэр.

— Кто этот мужик? — спросила Синтия, когда мы отошли от камеры.

— Приятель. Из-за него я здесь.

Я вкратце рассказал ей о несостоявшемся торговце оружием. У выхода я представился старшему надзирателю и сообщил:

— Я запер в камере полковника Мура. Разденьте его догола, обыщите и сегодня ничего не давайте, кроме воды. Читать ему тоже не разрешается.

Надзиратель остолбенел:

— Вы засадили полковника?

— До моего разрешения никого к нему не допускайте.

— Хорошо, сэр.

Я поставил сапоги Мура к нему на стол:

— Приделайте к этой обуви бирку и переправьте в третий ангар на Джордан-Филдз.

— Слушаюсь, сэр.

Мы пошли в наше крыло.

— Не думала, что ты собираешься его засадить, — промолвила Синтия.

— Я и сам не думал, пока не увидел его адвоката. Всем очень хотелось, чтобы я его арестовал.

— Но не за убийство же! Сажать офицера в обычную камеру...

— Ничего. Хорошая подготовка к отсидке в Левенуэрте, и если он туда попадет... Вдобавок от тюремных порядков у людей развязывается язык.

— Не говоря уже о раздевании догола и лишении кормежки. По правилам заключенному полагается по крайней мере хлеб и вода.

— Да, кормежка полагается не реже чем раз в сутки. А я уже двое суток ничего не ел.

— Ох и достанется же тебе!

— В данный момент это меня меньше всего волнует.

Мы вошли в наш так называемый кабинет. Я просмотрел записи телефонных звонков. Если не считать журналистских запросов, их было немного. Со мной не хотели больше разговаривать. Звонили, правда, майор Боуз из группы УРП и полковник Уимс из военной прокуратуры части, оба выражали беспокойство. Интересовался мной и полковник Хеллман. Я набрал его домашний номер в Фоллз-Черч, его жена сказала, что я отрываю его от обеда.

— Привет, Пол. — Голос у него был веселый.

— Спасибо за факс.

— Не за что. Больше не упоминаем о нем. Никогда.

— Понял. Мы побеседовали с генералом Кемпбеллом и его женой, а также с миссис Фаулер. Теперь мы с Синтией можем воссоздать весь ход событий в те вечер и ночь, начиная с момента, когда Энн в офицерском клубе заказала на ужин цыпленка. Затем она явилась в штаб на дежурство и поехала якобы проверить посты. И так вплоть до момента убийства и раннего утра, когда я оказался задействован в операции.

— Отлично. И кто же ее прикончил?

— Этого мы пока не знаем.

— К завтрашнему полудню узнаете?

— Такова наша цель.

— Сослужишь УРП добрую службу, если узнаешь.

— Разумеется, сэр. Надеюсь, меня повысят в должности и прибавят зарплату.

— Ни то ни другое тебе пока не светит, зато я изыму из личного дела то письмишко о выговоре. Ты так слезно просил.

— Потрясающий подарок! В скором времени можете получить еще одно. Я арестовал полковника Мура, засадил под замок, велел раздеть его догола, обыскать и ничего не давать, кроме воды.

— Может быть, достаточно было наложить ограничение на передвижение, мистер Бреннер?

— Что я и сделал. Но он не внял доброму совету и пригласил адвоката из Главной военной прокуратуры.

— Это его право.

— Абсолютно верно. Собственно говоря, я арестовал его в присутствии адвоката. И чуть было не арестовал адвоката за помеху следствию.

— Ясно. В чем же обвиняется полковник Мур, если не в убийстве?

— В сговоре с целью скрыть факт преступления, в недостойном поведении, в том, что он грязная задница... Может быть, не стоит обсуждать это по телефону?

— Хорошо. Пришли мне факс с докладом.

— Не могу. Пусть этим займется уорент-офицер Кифер.

— Ах да. Надеюсь, она помогла вам.

— Мы не знали, что между нами двоими есть кто-то третий.