Дочь генерала

— До некоторой степени. Она просто не привыкла иметь дело с мужчинами, не поддающимися ее контролю. Исключение составляли ее отец и Уэс Ярдли. Теперь становится ясно, что она не уделила Биллу Кенту должного внимания, недооценила его.

— Попросту говоря, она плохо знала психопатологию.

Полковник Мур промолчал.

— О’кей, а теперь я попросил бы вас вернуться в свой рабочий кабинет и все это изложить письменно, — сказал я.

— Что именно? — вскинул брови Мур.

— Все. Полный отчет о вашем участии в данном деле. Отдадите мне его в часовне после службы. У вас есть два часа, так что печатайте побыстрее. И чтобы никому ни слова об этом!

Полковник Мур молча встал и ушел — это была лишь слабая тень человека, с которым судьба свела меня два дня тому назад.

— Преступление казалось таким сложным, и мы работали на износ, — заметила Синтия, проводив его взглядом, — а разгадка была у нас под самым носом.

— Поэтому-то мы ее и не разглядели, — назидательно отметил я.

Синтия еще несколько минут рассуждала на эту тему, а я молча слушал. Она пристально смотрела на меня.

Чтобы как-то разрядить атмосферу, я поднял трубку и набрал номер служебного телефона полковника Фоулера. Он тотчас же отозвался на звонок, и я сказал ему:

— Полковник, я хочу попросить вас найти обувь, в которой вы с миссис Фоулер побывали на стрельбище номер шесть, и уничтожить ее. Затем договоритесь с генералом Кэмпбеллом вот о чем: вы не ездили в ту ночь на стрельбище вообще. И последнее: сразу же после прощальной церемонии увезите отсюда миссис Фоулер, на автомобиле или на самолете.

— Я признателен вам за то, что вы сказали, но я намерен сообщить о своем участии в этой истории, — заявил полковник.

— Ваш непосредственный начальник считает, что вам лучше этого не делать.

— Но это незаконно.

— Послушайте, полковник, сделайте всем одолжение — самому себе, вашей жене, вашей семье, всей армии, мне и Кэмпбеллам: забудьте обо всем этом. Подумайте хорошенько.

— Я подумаю.

— Один вопрос: это вы взяли ее перстень выпускницы Уэст-Пойнта?

— Нет.

— А штык еще торчал у нее между ног, когда вы там были?

— Да, но только он был воткнут не в землю, а рукояткой в ее влагалище.

— Понятно.

— Я вынул его и выбросил.

— Куда?

— С моста в реку. Он, наверное, пригодился бы вам, чтобы снять отпечатки пальцев?

— Да, пожалуй, — согласился я, хотя и понимал, что Кент не оставил бы отпечатков.

— Сожалею, что поторопился, — продолжал Фоулер, — но я сделал это в порыве чувств. У меня он вызывал отвращение.

— От этого дела нас всех тошнит, — заметил я.

— Ну и кашу мы здесь заварили, Бреннер. Скажу прямо: мы все по уши в дерьме.

— В жизни всякое случается.

— У меня все шло нормально, пока она не появилась здесь два года тому назад. И знаете, что я вам скажу? Виноваты во всем мы сами, а не она.

— Я склонен в этом с вами согласиться, — произнес я. — Сегодня днем я, вероятно, произведу арест.

— Кто он?

— Пока говорить не имею права. Увидимся на похоронах.

— Ну что ж, до встречи.

Я положил трубку. Почему всегда бывает так, что не успеешь перевести дух после одной порции дерьма, как тебе тотчас же подкладывают еще кучку? В данном случае угощающим был майор военной полиции по фамилии Дойл. Он вошел в кабинет, посмотрел на Синтию и обратился ко мне:

— Мистер Бреннер, это вы подписали приказ об освобождении из-под стражи старшего сержанта Далберта Элкинса?

— Так точно, сэр.

— Мы поместили его в казарму роты военной полиции.

— Замечательно.

— Он был обязан каждые три часа отмечаться у дневального роты.

— Это вполне разумные требования.

— Так вот, он не явился на первую же поверку в восемь утра.

— Что? — мысленно чертыхнулся я.

— И с тех пор его никто не видел.

Синтия посмотрела на меня и отвела взгляд.

— Мы разослали на него сторожевые листы и уведомили полицию Мидленда, округа и штата Джорджия, — сообщил мне майор Дойл. — А начальник гарнизонного отделения СКР майор Боуэс требует предоставить ему рапорт по данному делу. — Майор Дойл мрачно ухмыльнулся и добавил: — По делу, которое вы провалили, мистер Бреннер. — С этими словами он повернулся и ушел.

Некоторое время я молчал, уставившись в пространство, наконец Синтия нарушила гробовую тишину:

— Со мной однажды тоже случилось нечто подобное, — сказала она.

Я продолжал молчать.

— Но лишь однажды, — повторила она. — Так что не стоит разочаровываться в людях.

Это был самый подходящий момент, чтобы сообщить ей о моем разговоре с ее муженьком, и я уже было раскрыл рот, но как назло в кабинет вошел Карл Хелльманн собственной персоной.

При появлении большого начальника мы с Синтией вскочили с мест. Босс величественно кивнул, огляделся и пожал нам руки. Синтия, как самая младшая среди присутствующих по званию, уступила ему стул, на который шеф и уселся. Синтия присела рядом на стул для посетителей, я же опустился на свое место за столом.

Карл был, как и мы, в зеленой форме, свою фуражку он бросил перед собой на стол.