Дочь фортуны

Тао Чьен ознакомился с городом Кантон так же хорошо, насколько прежде тому была известна его небольшая деревня. Юноше нравился этот древний, окруженный стеной, город, со своей хаотичной жизнью, извилистыми улицами и каналами. Там совершенно перемешивались дворцы и неказистые хижины, объединенные людьми обоего пола, и также в нем был народ, живший и умиравший исключительно на лодках в реке, так ни разу в жизни и не вступивший на сушу. Молодой человек привык к влажному и теплому климату подвергнутого смерчам лета, но все же приятнее находиться в нем было зимой – с октября по март. Кантон был совершенно закрыт для чужаков, хотя, как правило, неожиданно встречались пираты под флагами различных наций. Существовало несколько торговых ларьков, где иностранцы могли обменять товар исключительно с ноября по май, однако налоги, различные постановления и препоны были такими, что международные торговцы предпочитали обосновываться в Макао. Рано по утрам, когда Тао Чьен отправлялся на рынок, по дороге нередко попадались новорожденные девочки, выброшенные на улицу либо плавающие в каналах, зачастую с болью в выражении лица от покусов собак или крыс. Таких никто не любил, считались ни кем иным, как напрочь отвергнутыми членами общества. Зачем кормить пусть даже и одну дочь, цена которой даже не будет и гроша и чья судьба прислуживать в семье мужа? «Лучше отдавать предпочтение безобразному сыну, нежели дюжине дочерей, пусть и мудрых, точно Будда», - гласила народная пословица. В любом случае детей в городе было - хоть отбавляй, к тому же, все рождались и рождались, точно мыши. И повсюду то и дело распространялись бордели и курительные комнаты, в которых особенно популярным был опиум. Кантон был густонаселенным городом, богатым и веселого нрава, с многочисленными храмами, ресторанами и игорными домами, где шумно и с размахом отмечались календарные праздники. И даже наказания с казнями являлись поводом к празднованию. Объединяли собой толпу, которая бурно аплодировала палачам, носившим испачканные кровью фартуки и целые коллекции заточенных ножей, отсекая головы своими меткими ударами. Правосудие свершалось довольно простым и относительно вольным способом, без каких-либо апелляций и без лишнего зверства. Лишь за исключением случаев предательства императора, худшего из возможных преступлений, расплата за которое была непременно медленная смерть и изгнание из общества всех членов семьи и родственников, которых в дальнейшем обращали в рабство. Незначительные проступки наказывались бичеванием либо шеи виновных на несколько дней заковывались в точно подходящие по размеру деревянные платформы, таким способом лишая людей полноценного отдыха и возможности прикоснуться к голове руками хотя бы для того, чтобы поесть или почесать. На площадях и рынках выделялись среди прочих рассказчики историй, которые, как и нищенствующие монахи, путешествовали по стране, строго блюдя тысячелетнюю устную традицию. Жонглеры, акробаты, волшебники со змеями, трансвеститы, бродяги-музыканты, колдуны и гимнасты встречались на улицах. Тут же, в подобном окружении, кипела торговля шелком, чаем, нефритом, специями, золотом, черепашьими панцирями, фарфором, изделиями из слоновой кости и драгоценными камнями. Овощи, фрукты и мясо предлагались в беспорядочной мешанине: кочаны капусты и нежные, слабые побеги бамбука располагались прямо вплотную с клетками, где содержались коты, собаки и еноты, которых убивал мясник и очень ловко, буквально одним движением, снимал с них шкуру в угоду покупателям. Были и длинные переулки исключительно из птиц. Ведь ни в одном из домов не было недостатка в птицах и клетках, начиная с самых простеньких и вплоть до из утонченного дерева с встречающимися вкраплениями серебра и перламутра. Другие отделы рынка выделялись под экзотических рыб, которые привлекали удачу к их приобретшим людям. Вечно любопытный Тао Чьен немного отвлекся, желая познакомиться и понаблюдать за рыбами. А после юноша должен был бежать выполнять свою обязанность и приобретать нужное в отделе, где продавались различные материалы по его ремеслу. Мог определить действительно необходимое с закрытыми глазами по резкому запаху специй, растений и лечебной коры с разных деревьев. Высушенные змеи лежали вповалку, напоминая какую-то пыльную неразбериху; жабы, саламандры и странные морские животные висели, нанизанные на веревки, точно ожерелье, сверчки и большие жуки с тяжелыми светящимися раковинами чахли в ящиках; обезьяны всех видов ждали смерти своим чередом; лапы медведей и обезьян, рога антилоп и носорогов, глаза тигра, плавники акулы и лапы загадочных ночных птиц – все это продавалось и покупалось в развес.