Дочь фортуны

Венский тенор оказался еще и утонченным любовником. Умел любить и знал все о женской сущности, и при этом удавалось напрочь забывать о любовных приключениях в далеком прошлом, о страхе многочисленных отказов, ревности, бесчинствах и обманах прочих взаимоотношений, и отдастся с совершенной невинностью во власть недолговременной страсти, испытываемой к Розе Соммерс. Его любовные похождения не начинались с патетических объятий грязных шлюшек; Брецнер кичился тем, что он был не обязан платить за удовольствие, потому что женщины различной внешности, начиная со скромных официанток и до высокомерных графинь - все до одной покорялись мужчине тут же, стоило лишь услышать чудесное пение. Изучил и познал высшее искусство любви в то же время, когда оттачивал мастерство в пении. Десять лет рассказывал, что, мол, было время, когда в него влюбилась сама наставница, француженка с глазами тигрицы и грудью из чистого алебастра, правда, по возрасту та более годилась в матери. В свою очередь, заниматься подобным она начала с тринадцати лет во Франции, обучаясь у самого мосье Донатьен-Альфонсе-Франсуа де Сада. Дочь тюремного надзирателя Бастилии, познакомилась со знаменитым маркизом в грязной одиночной камере, где последний пописывал свои развратные истории при свечах. Девушка наблюдала за человеком сквозь брусья просто из любопытства, не зная, что собственный отец продал ее этому заключенному в обмен на золотые часы, бывшие последней собственностью разоренного дворянина. Однажды утром, когда молодая особа подсматривала в глазок, отец снял увесистую связку ключей с пояса, открыл дверь и толчком отправил девушку в одиночную камеру, точно на растерзание львам. Что там случилось, об этом вспомнить она не могла, а знала лишь, что осталась рядом с мосье де Сад. Затем вывела его из тюрьмы к худшим лишениям, которые ждали на свободе, и освоила все, чему тот мог ее научить. Когда в 1802 году маркиза поместили в сумасшедший дом в Чарентоне, она осталась на улице без единого песо, но зато обладая совершенно ненужными любовными знаниями, что пригодились ей, когда удалось заполучить мужа на пятьдесят два года старше себя и весьма богатого. Спустя небольшой промежуток времени благоверный умер, изнуренный в конец злоупотреблениями своей молодой жены, которая, наконец, стала свободной и далеко не бедной, и могла позволить себе заниматься всем, чем только ни заблагорассудится. На ту пору было женщине тридцать четыре года, выжила из себя всю грубую практику, чем занималась рядом с маркизом, нищету с куском черствого хлеба в годы ее молодости, неразбериху Французской революции, ужас наполеоновских войн, и теперь вынуждена была выносить диктаторскую расправу Империи. Женщине все это порядком надоело, да и внутренний дух просил какой-то передышки. Тогда решила подыскать безопасное место, где бы и провела остаток своих дней в мире и спокойствии и в качестве такового предпочла Вену. В этот период свой жизни женщина и познакомилась с Карлом Брецнером, сыном своих соседей, когда тот был еще ребенком лет десяти, но уже пел соловьем в хоре собора. Благодаря ей, ставшей подругой и доверенным лицом семьи Брецнер, мальчика не кастрировали в этом году, и тем самым сохранили его ангельский голос, как о том в свое время вспоминал хормейстер.

- Не трогайте его, и понадобится не так много времени, как из человека получится самый высокооплачиваемый тенор во всей Европе, - предвещала красавица. И не ошиблась.

Несмотря на огромную разницу в возрасте, между ней и маленьким Карлом развивалась необычная связь. Женщина восхищалась чистотой чувств и таким рвением ребенка к музыке; а он видел в прекрасной особе музу, которая не только берегла мужество молодого человека, но также и обучала искусно пользоваться этим качеством. На тот момент, когда решительно изменился голос, и настала пора начинать бриться, в обществе развилась известная привычка евнухов удовлетворять женщину не предусмотренными природой и традициями способами, но с Розой Соммерс ему ничто не угрожало. Она совсем не набрасывалась на юношу с жаром слишком непочтительных материнских ласк, а тот, в свою очередь, не прибегал к уловкам посетителей притона, по крайней мере, так решил, совершенно не подозревая, что менее чем за три практических занятия ученица превзойдет его в изобретательности. В деталях этот мужчина был осторожен и прекрасно знал очаровательную силу нужных слов во время занятий любовью. Левой рукой расстегнул ей одну за другой жемчужные пуговки на спине, а правой одновременно снял шпильки с прически, и при этом успевал еще в определенном ритме целовать, шепча скучные слова. Та рассказывала о своих невеликих формах, первозданной белизне кожи, о классической окружности шеи и плеч, что разжигали в мужчине страсть и совершенно необузданное возбуждение.

- Ты сводишь меня с ума…. Не знаю, что со мной происходит, ведь никогда не любила и не полюблю никого так, как тебя. Эта встреча произошла по воле самого Проведения, мы просто созданы, чтобы любить друг друга, - шептала женщина вновь и вновь.