Дочь фортуны

Извлекая пользу из того факта, что мисс Роза была в Сантьяго, позируя для собственного портрета, и Джереми Соммерс едва появился дома на днях, потому что до этого прочно обосновался в недрах своей конторы, молодой человек решил было отправиться на процессию. Все же удалось так надоесть Маме Фрезии, что женщина, в конце концов, уступила. Ее покровители запрещали даже упоминать о католических или индейских обрядах в присутствии девочки. А о том, чтобы предоставлять последней возможность их видеть, не было и речи, но в то же время сам ребенок просто умирал от желания лицезреть всю процессию в честь Христа, спасшего народ от землетрясения тогда в мае, хоть разок в своей жизни. Никогда об этом не узнают брат и сестра Соммерсы, – вот к какому заключению пришел молодой человек в то время. Подобным образом оба покинули дом тайком, пешком спустились с горы, влезли в повозку, что оставила их недалеко от площади, и присоединились к шествию кающихся индейцев. Все бы пошло так, как и было запланировано заранее, если бы не кутерьма и религиозный накал этого дня, и если бы Элиза не потеряла руку Мамы Фрезии, которая, не отдавая себе в том отчета, заражала ее коллективной истерикой. Начала было кричать, но ее голос тут же затерялся в молитвенных воззваниях и печальной барабанной дроби членов братства. Пустилась бежать, разыскивая свою няню, но все женщины были словно на одно лицо под своими темными накидками, скользя ногами по булыжной мостовой, покрытой грязью, воском от свечей и кровью. В скором времени различные колонны объединились в одну сплошную толпу, что волочилась вперед, точно раненое животное, и все происходило под сводящий с ума звон колоколов и звук сирен с судов, стоящих в порту. Она, охваченная ужасом, не знала, сколько прошло времени, до того как постепенно не началось проясняться собственное сознание. Шествие тем временем немного успокоилось, все опустились на колени, и на возвышении перед церковью епископ лично совершил знаменитую обедню с песнопениями. Элиза решила было отправиться к Серо Алегре, но боялась, что, прежде чем очутится дома, не на шутку испугается темноты, ведь ранее одна никогда не выходила, поэтому практически не умела ориентироваться. Тогда приняла решение не двигаться с места до тех пор, пока не рассеется толпа, после чего, возможно, Мама Фрезия ее и найдет. Тут-то и пал взор девочки на рыжеволосого человека, высоко висящего на памятнике, что размещался на площади. Немного погодя узнала в нем больного, за которым она вместе со своей няней и ухаживали. Не колеблясь, девочка начала прокладывать дорогу прямо к молодому человеку.

- Что же ты здесь делаешь? Да еще и ранена? – воскликнул мужчина.

- Да потерялась я, можете отвести меня домой?

Джекоб Тодд отер ее лицо своим платком, наскоро рассмотрев ребенка, удостоверяясь в отсутствии видимых повреждений. Мысленно заключил, что, должно быть, испачкалась брызгами крови флагеллантов.

- Я отведу тебя в контору мистера Соммерса.

Но она уже умоляла молодого человека этого не делать, потому что, узнай ее покровитель об участии девочки в шествии, прощай тогда Мама Фрезия. Тодд отправился разыскать и нанять экипаж, найти который в это время было не так-то и легко. Девочка же, тем временем, молча шла, не выпуская большую руку. Впервые в своей жизни англичанин ощутил нежный трепет еще до того, как эта маленькая теплая ручонка схватилась за его крупную ладонь. Вместо снисходительного взгляда на девочку, молодой человек содрогнулся при виде этого детского личика с черными, миндалевидными глазами. Наконец, им попалась повозка, запряженная двумя самками мула, и кучер согласился отвести их в гору за вдвое большую, чем обычно, плату. Пропутешествовали молча, и спустя час Тодд уже высадил Элизу прямо перед домом. Она попрощалась, поблагодарив, однако ж, не приглашая зайти молодого человека. Тот видел, как уходило все дальше и дальше маленькое и хрупкое создание, закутанное до самых ног в черную накидку. Вскоре деточка обернулась, бросилась ему навстречу, кинулась в объятья и по-детски поцеловала в щеку. Спасибо Вам, - еще раз сказала она. Джекоб Тодд вернулся к себе в гостиницу на той же повозке. Вместо того чтобы коснуться щеки, молодой человек все не переставал удивляться этому сладкому и одновременно печальному чувству, что возродила в нем девочка.