Дочь фортуны

Экипаж, посланный Соммерсами, добрался до гостиницы с получасовым опозданием. Кучер порядком набрался, но Джекобу Тодду выбирать было не из чего. Человек вез его по направлению к югу. Дождь, скорее всего, шел, не прекращаясь, пару часов, и некоторые участки улицы стали совершенно непроходимыми, где образовались значительные лужи, совершенно скрывавшие дыры-ловушки, куда легко могла угодить сонная лошадь. По сторонам улицы в ожидании стояли дети рядом с парами волов, готовых буквально за монету впрячься в экипажи, застрявшие в грязи, но, несмотря на свою пьяную близорукость, кучеру удавалось объезжать выбоины, и вскоре они начали подниматься по возвышенности. Прибыв в привечающий иммигрантов дом Серо Алегре, где проживала большая часть колонии иностранцев, так и защемило сердце от обозрения самого города, а внизу пропали из виду хижины и населенные людьми дома. Экипаж остановился перед довольно обширным поместьем, однако ж, удручающего вида; оно представляло собой неудачную затею из привлекающих внимание труб и никчемных лестниц, размещенных среди неровностей земли, освещенных такими факелами, что заставляли отступать саму ночь. Открыть дверь вышла туземная служанка в соответствующей форме, которая была ей велика. Приняла у него пальто и шляпу и провела гостя в просторный зал, уставленный добротной мебелью, хорошей, немного театральной драпировки из зеленого бархата, чересчур нарядной и начисто лишенной пустот, на которых мог бы отдохнуть глаз. Он предполагал, что в Чили, как и в Европе, голые стены считались признаком нищеты, хотя спустя много лет понял свое заблуждение, когда посетил скромные дома простых чилийцев. Картины висели под углом, чтобы можно было оценить их снизу; в полумраке высоких потолков было трудно на чем-то сосредоточиться. Огромный камин, растапливаемый несколькими разнорабочими на угле с помощью толстых поленьев, распределял тепло далеко неравномерно, поэтому ноги оставались ледяными, и тело начинало знобить. Было чуть более дюжины одетых по-европейски людей и несколько служащих в униформе, обходивших господ с подносами. Джереми и Джон Соммерсы выступили вперед поприветствовать друг друга.

- Я представляю вам свою сестру Розу, - сказал Джереми, ведя его в центр зала.

И только тогда Джекоб Тодд заметил сидящую справа от камина женщину, что нарушила покой его души. Роза Соммерс ослепила его на мгновение, и не столько красотой, сколько самоуверенностью и жизнерадостностью. У нее ничего не было от аляповатой пышности капитана и от надоедливой торжественности брата Джереми, напротив, взору предстала женщина с остроумным выразительным лицом, словно готовая в любой момент залиться кокетливым смехом. Когда она смеялась, сеточка тонких морщин появлялась вокруг глаз, и почему-то данная черта больше всего и привлекала Джекоба Тодда. Он не догадывался о точном возрасте дамы, похоже, где-то между двадцатью и тридцатью годами, но предполагал: даже лет через десять она останется все такой же, потому что обладает хорошим телосложением и королевской поступью. В обществе блистала в платье из тафты персикового цвета, но совершенно без украшений, за исключением простеньких коралловых сережек в ушах. Самая элементарная вежливость указывала на то, что было достаточно лишь жеста, чтобы поцеловать руку, совершенно не прикасаясь губами, отчего у нее мутился рассудок, потому что даже не представляла, как ее умудрялись поцеловать. Таким неуместным оказалось то приветствие, что во время длившейся бесконечно паузы оба словно пребывали в некоторой неуверенности. Он поддерживал ее руку так, словно кто-то схватился за меч, а она смотрела на след от слюны, не осмеливаясь его вытереть, чтобы не оскорбить гостя, пока их не прервала девочка, одетая точно принцесса. Тогда некое беспокойство пробудило Тодда и тому намерено удалось вызвать определенный жест издевки, которым обменялись между собой братья Соммерс. Стараясь все это завуалировать, он переключился на ребенка с преувеличенным вниманием, намереваясь ее очаровать.

- Это Элиза, наша подопечная, - сказал Джереми Соммерс.

Тут Джекоб Тодд сделал очередное неловкое движение.

- Как это – подопечная? - спросил он.

- Просто дядя хочет сказать, что я не из этой семьи, - терпеливо объяснила Элиза тоном, каким говорят с дурачками.

- Нет?

- Если я стану плохо себя вести, меня отошлют к католическим монахиням.

- Да что ты говоришь, Элиза? Не обращайте внимания, мистер Тодд. Детям в голову приходят странные вещи. Ну, разумеется, Элиза – член нашей семьи, – прервала разговор мисс Роза, приподнимаясь.