Дочь есть дочь

«Могадор» был маленький старомодный ресторан с на редкость спокойной обстановкой, где подавали хорошую еду.

Энн пришла первой из приглашенных и в баре холла сразу увидела полковника Гранта, который то и дело с беспокойством поглядывал на часы.

– Ах, Энн! – Он вскочил на ноги. – Пришли! – Он с одобрением скользнул глазами по ее черному вечернему платью с единственной ниткой жемчуга на шее. – Когда красивая женщина еще и пунктуальна, это вдвойне приятно.

– Я опоздала не больше чем на три минуты, – улыбнулась Энн.

Джеймс Грант был высокий мужчина с военной выправкой, ежиком седых волос и упрямым подбородком.

Он снова посмотрел на часы.

– Нет бы всем остальным прийти вовремя! Стол для нас будет накрыт в четверть девятого, а до этого еще надо успеть выпить аперитив. Вам хересу? Вы ведь предпочитаете его коктейлю, не так ли?

– Да, пожалуй. А кто еще должен быть?

– Мэссингемы. Вы их знаете?

– Ну конечно!

– И Дженнифер Грэхем. Моя кузина, но, боюсь, вы с ней незнакомы.

– По-моему, однажды я уже с ней встречалась у вас.

– А кроме того, Ричард Колдфилд. Я только вчера его встретил. Мы не виделись много лет, большую часть жизни он провел в Бирме. Возвратившись сюда, чувствует себя сейчас не в своей тарелке.

– Могу себе представить.

– Хороший парень Ричард Колдфилд. Не повезло ему ужасно. Горячо любимая жена умерла при родах первого ребенка. Он никак не мог утешиться, в конце концов понял, что лучше уехать, и отправился в Бирму.

– А ребенок?

– О, ребенок тоже умер.

– Как печально!

– А вон и Мэссингемы!

Миссис Мэссингем, которую Сэра за глаза неизменно называла «мэм-сахиб»,[8] еще издали заулыбалась им, выставляя напоказ два ряда ослепительных зубов. Это была долговязая жилистая дама, с лицом высохшим и поблекшим за много лет, проведенных в Индии. Муж ее, толстяк-коротышка, в разговоре предпочитал телеграфный стиль.

– Рада снова видеть вас, – сказала миссис Мэссингем, тепло пожимая руку Энн. – Как приятно прийти на обед в соответствующем туалете. А у меня, по-видимому, до вечернего платья так руки и не дойдут. Пользуюсь тем, что, приглашая к обеду, обычно присовокупляют: «Не переодевайтесь». Да, жить в Англии сейчас довольно трудно, а сколько приходится делать самой! Порой мне начинает казаться, что я не отхожу от кухонной раковины. Нам, сдается мне, здесь не ужиться. Придется опять уезжать, и мы подумываем о Кении.

– Все уезжают, – вмешался в разговор ее муж. – Сыты по горло. Чертово правительство.

– А, вон идет Дженнифер, – сообщил полковник Грант. – И с ней Ричард Колдфилд Дженнифер Грэхем оказалась высокой женщиной, явно не старше тридцати пяти, с лошадиной физиономией и смехом, напоминающим ржание, а Ричард Колдфилд – джентльменом средних лет с выдубленным на солнце лицом.

Он присел рядом с Энн, и между ними завязалась беседа.

Давно ли он в Англии? Как ему здесь?

К Англии надо привыкнуть, отвечал Колдфилд. По сравнению с довоенным временем все так изменилось!

Он ищет работу, но найти ее не легко, особенно человеку его возраста.

– Да, да, это верно. Все у нас пошло теперь не так!

– Между тем мне еще нет и пятидесяти. – Он улыбнулся детской обезоруживающей улыбкой. – У меня есть небольшой капитал. Подумываю приобрести небольшой участок земли в сельской местности. Стану выращивать овощи для продажи. Или буду разводить кур.

– Только не кур! – воскликнула Энн. – Кто бы из моих знакомых ни испробовал свои силы в птицеводстве, у всех они подхватывали какую-нибудь инфекцию.

– Да-да, огородничество, наверное, лучше. Разбогатеть на нем скорее всего нельзя, но зато жить будет приятно.

Он вздохнул.

– Все пошло вверх тормашками. Если бы у нас сменилось правительство, тогда, быть может, настали бы времена получше.

Обычная панацея от всех зол! Энн промолчала, всем своим видом выражая сомнение.

– Трудное это дело – решить, чем заниматься, – промолвила она Столько волнений.

– О нет, волнений никаких Волнений я не признаю.

По моему глубокому убеждению, каждый, кто верит в свои силы и полон решимости чего-то добиться, в конечном итоге достигает желаемого.

От этих слов на Энн повеяло догматизмом.

– Так ли уж? – усомнилась она.

– Уверяю вас, что так Терпеть не могу людей, которые вечно жалуются на свое невезение.

– Вот здесь мы с вами сходимся! – воскликнула Энн с таким пылом, что брови ее собеседника недоуменно полезли вверх.

– Впечатление такое, что у вас есть опыт подобного рода.

– Да, есть. Один из тех молодых людей, что волочатся за моей дочерью, то и дело потчует нас рассказами о том, как ему в очередной раз не повезло. Поначалу я ему сочувствовала, но сейчас он меня только раздражает.

Тут подала голос сидевшая напротив миссис Мэссингем:

– Нет ничего скучнее этих рассказов о невезении.

– Вы говорите, очевидно, о молодом Джеральде Ллойде? – вмешался в разговор полковник Грант. – Этот никогда ничего не достигнет.

– Значит, у вас есть дочь? – негромко спросил Ричард Колдфилд. – И, по-видимому, довольно большая, раз за ней ухаживают молодые люди.

– О да. Сэре девятнадцать лет.

– И вы ее обожаете?

– Естественно.