Дочь дьявола

Кипя от злости, Фиби вцепилась брату в руку и, протащив по небольшому коридору, увлекла за собой в ближайшую свободную комнату. Помещение было обставлено скудно, без какой-либо конкретной цели, такие комнаты часто встречались в огромных старинных особняках. Как только они с Габриэлем оказались внутри, она закрыла дверь и повернулась к нему лицом.

– Зачем ты устроил мне экскурсию по фермам, болван?

– Чтобы помочь, – рассудительно заметил Габриэль. – Тебе нужно побольше узнать о сельском хозяйстве.

Из всех её братьев и сестёр, Габриэль всегда был Фиби ближе. В его обществе она могла делать мелкие саркастические замечания или сознаться в глупых ошибках, зная, что он никогда её жестоко не осудит. Они знали недостатки и хранили секреты друг друга.

Многие люди, если не большинство, были бы ошеломлены, узнав, что у Габриэля вообще есть недостатки. Всё, что они видели, - это поразительно красивого мужчину и хладнокровного, выдержанного человека, настолько безупречно воспитанного, что никому и в голову не пришло бы назвать его болваном. Однако иногда Габриэль мог вести себя высокомерно и манипулировать людьми. Под его очаровательной внешностью скрывался стальной характер, благодаря которому он идеально справлялся с руководством множества предприятий Шаллонов и управлением их имуществом. Как только он приходил к выводу, что и для кого будет лучше, брат использовал любую возможность, чтобы продвигать своё мнение и давить на людей, пока не добьётся своего.

Поэтому Фиби иногда считала необходимым дать ему решительный отпор. В конце концов, в обязанности старшей сестры входило не позволять младшему брату вести себя, как властный осёл.

– Ты бы оказал большую помощь, если бы занимался своими делами, – резко сообщила ему Фиби. – Если я решу узнать больше о сельском хозяйстве, то от кого угодно, но только не от него.

Габриэль выглядел растерянным.

– Что значит - только не от него? Ты же никогда не встречала Рэвенела.

– Святые небеса, – воскликнула Фиби, крепко обхватив себя руками. – Разве ты не знаешь, кто он? Не помнишь? Он тот самый хулиган. Который задирал Генри!

Габриэль покачал головой, бросив на неё озадаченный взгляд.

– В школе-интернате. Он изводил его почти два года. – Брат продолжал смотреть на неё непонимающим взглядом, и Фиби нетерпеливо продолжила: – Он подложил ему в корзинку шуточные свечи.

– О! – Габриэль перестал хмуриться. – Я и забыл уже об этом. Вот он кто?

– Да. – Она начала расхаживать по комнате взад-вперёд. – Он тот, кто превратил детство Генри в кошмар.

– Кошмар - возможно, слишком громкое слово, – заметил Габриэль, наблюдая за сестрой.

– Он обзывал Генри. И крал у него еду.

– Генри всё равно не мог её есть.

– Не смешно, Габриэль. Меня это очень расстраивает. – Фиби не могла устоять на месте. – Я же читала тебе письма Генри. И ты знаешь, что он пережил.

– Знаю даже лучше, чем ты, – сказал Габриэль. – Я учился в школе-интернате. Не в той, где Генри, но в каждом таком заведении присутствуют и хулиганы, и мелкие тираны. По этой причине, наши родители не посылали туда нас с Рафаэлем, пока мы не стали достаточно взрослыми, чтобы суметь за себя постоять. – Он замолчал, раздражённо мотнув головой. – Фиби, перестань мельтешить перед глазами, как бильярдный шар, и послушай. Я виню родителей Генри за то, что они отправили его в школу, когда он явно был к этому не готов. Не могу представить худшего места для чувствительного, физически слабого мальчика с непростым характером.

– Отец Генри считал, что школа закалит его характер, – сказала Фиби. – А его мать бесхребетная, словно червь, согласилась отправить его в этот ад и на второй год. Но виноваты не только они. Уэст Рэвенел - грубиян, который так никогда и не получил по заслугам за свои поступки.

– Я пытаюсь объяснить, что обстановка в интернате основана на теории Дарвина. Либо ты терроризируешь окружающих, либо сам подвергаешься издевательствам, и так до тех пор, пока не определится иерархия.

– Ты кого-нибудь задирал, когда учился в Харроу? – многозначительно спросила она.

– Конечно, нет. Но мои обстоятельства были другими. Я вырос в любящей семье. Мы жили в доме у моря с собственным песчаным пляжем. Бога ради, у нас у каждого было по пони. Наше детство прошло чудовищно идеально, особенно в сравнении с братьями, бедными родственниками семьи Рэвенел. Они осиротели в раннем возрасте и их отослали в школу-интернат, потому что они стали никому не нужны.

– Потому что были маленькими хулиганами? – мрачно предположила она.

– У них не было ни родителей, ни семьи, ни дома, ни денег, ни пожитков... что можно ожидать от мальчиков в их положении?

– Меня не волнует, что стало причиной такого поведения мистера Рэвенела. Важно лишь то, что он причинил боль Генри.

Габриэль задумчиво нахмурился.

– Если только я что-то не упустил в этих письмах, Рэвенел не делал ничего особенно жестокого. Никогда не разбивал Генри нос и не избивал. Скорее он вытворял шалости и выдумывал ему прозвища, и больше ничего, ты так не думаешь?