Дочь брата (не) для меня

– Не смей! Слышишь, не смей так с отцом разговаривать! – стукнул кулаком по столу старик.

– Эм, пап, может быть, не к месту, – что-то меня торкнуло в этот момент, – но вот что-то смотрю на тебя и не могу понять, в какой ты момент меня наебал?

После этих слов в кабинете повисло молчание, и оба родственника вперили в меня взгляды: один удивленный, второй ненавистный.

– Не понял? – первый пришел в себя батя.

– Ну, вот смотри, ты мне, когда позвонил, что сказал?!

Отец смотрел на меня в непонимании.

– Бля, пап, ну что ты сказал, а? Сказал, что тебе осталось жить сколько? – задаю ему наводящий вопрос, но он смотрит так, как будто не поймет, в чем дело.

– Разъясни по-нормальному, сын, – говорит он с раздражением.

– Ты мне сказал, что не сегодня – завтра умрешь. Освежилась память? – иронично спрашиваю.

– А, ну, так это, мне врачи именно так и сказали, – тут же нашелся отец, – а ты что, на похороны мои приехал? Думал в последний путь проводить меня?

– Так вот я приезжаю и что же вижу?! – пропускаю его вопросы мимо ушей, приподнимаю бровь и встаю с винтажного кресла, подхожу к окну.

– И что?

– Вижу, как вы сретесь из-за бабла, – замолкаю, при этом выразительно смотрю на Кирилла, – которое мне, по сути, на хер не упало, понятно? – говорю то, что так хочется услышать брату.

– Молчать, – процедил отец сквозь зубы, – я не для того создавал фирму, чтобы вы разосрали все по идиотской ругани.

– Пап, ругани никакой и нет, – кривит губы в ухмылке Кирилл.

– Вот не хотелось бы говорить, пап, но здесь, пожалуй, соглашусь с этим человеком, – киваю на брата. – Одним словом, я ушел. Вчера немного перебрал на слете одноклассников. Не голова, а какой-то чугунок, из которого кашу выгребли, состоящую из мозгов.

– Пить надо уметь, сына, а ты, видимо, так и не научился. Но это никак не относится к делу. И уж поверь, я сам решу, кому и что захочу оставить!

– Отец! – голос Кира сорвался.

– Пап, ты доведешь его до сердечного приступа, посмотри, он и так уже седой весь, – заметил я.

Подойдя к графину с водой, плеснул немного. Сделал глоток, нет, это не поможет, надо что-то покрепче.

– Заткнись, – услышал за спиной голос Кирилла, – ты как пятая нога у собаки.

– Кирилл, прекрати говорить такую ересь! – вскипел отец, а я повернулся к ним лицом и, хмурясь, стал наблюдать за происходящем. – Твоя мать от таких слов в гробу переворачивается. Она вас так любила. Жаль, что рано ушла, а то бы ты точно схлопотал от нее за свой язык распутный!

– Пап, да не парься. Я не в обиде. И услышь меня в конце концов, не нужны мне деньги, пойми. У меня все хорошо и так. Два игорных дома в LA, поверь, приносят мне хорошие доходы, а больше мне и не нужно. В Россию я все равно возвращаться не намерен, и как, по-твоему, я буду распоряжаться тем, что ты мне хочешь приписать? – выговорил все практически на одном дыхании, аж голова закружилась.

Засунул руку в пиджак, достал платок и… Блядь.

– Твою мать… – выдыхаю и тут же сую алые кружева обратно в карман.

– Что такое, Руслан? Тебе плохо? Ты что так покраснел? – слышу взволнованный голос отца, а у самого перед глазами вчерашняя ночь так ясно предстала, что в горле к чертям все пересохло. Беру графин с водой и, игнорируя стакан, пью прямо через край.

– Сушняк у него, – доносится голос Кира, а у меня перед глазами, как красная тряпка, гондон с засохшей кровью стоит.

Я вчера нажрался так, что даже не помню, кого трахнул, но то, что это была не Маха, очевидней очевидного. Как у меня еще член встал, не могу понять? Обычно в таком состоянии я мертвый труп, не больше. А тут такой подвиг совершил, что пиздец. До сих пор яйца в узел сжимаются от предчувствия, что эта девка может объявиться.

Правда мне похер, но тем не менее, неприятно в свои тридцать три вести себя, как безбашенный придурок. Но презик хоть догадался натянуть, и то дело.

– Да, сушняк… – подтверждаю слова Кира, вытирая тыльной стороной ладони губы. – Пап, я, наверное, у тебя немного побуду, что-то мне совсем херово.

– О, чем речь Руслан, – вскинулся отец. – Я вообще не могу понять, как тебе в голову пришла мысль снять квартиру?!

– Пап, я не хотел тебя смущать, да и вообще, отвык уже жить с кем-либо…

– Я не кто-либо. Я твой отец, – категорично заметил родитель. – И вообще, не хочу даже и слышать о том, что ты будешь эти несколько дней, пока находишься в столице, жить в гостинице. А если все же диагноз подтвердится, и мне действительно осталось жить не так уж и много?!

– Пап, давай без прикрас, ты уж определись, – хмыкнул я, направляясь к двери, – то ли ты помираешь, то ли ты остаешься жив, в любом случае, я здесь, так что твоя уловка успешно сработала.

– Руслан, – окликнул отец, и я посмотрел на него, – разговор еще не окончен.

– Пап, на сегодня я больше не выдержу ваших препирательств, – глянул на Кира, – а тебе, брат, хочу сказать только то, чтобы поберег бы ты себя, выглядишь хуже, чем я.