Дочь болотного царя

– Эй, приятель! – Водитель свистнул и похлопал себя по ноге, обращаясь к Рэмбо, который лаял и носился по кругу. Я не видела его лица, потому что на человеке был шлем, вроде тех, которые носят – или, скорее, носили раньше – глубоководные ныряльщики, но, судя по голосу, это был мужчина. – Иди сюда, малыш. Иди. Все хорошо. Я тебя не обижу.

Рэмбо перестал лаять, подбежал к человеку, виляя хвостом, и положил голову ему на колено. Мужчина стащил перчатку и почесал Рэмбо за ухом. Мне стало интересно, откуда он знает, как именно нужно чесать мою собаку.

– Хороший мальчик. Какой ты славный пес! Да, ты. Да-да.

Впервые при мне кто-то так много разговаривал с собакой.

Человек отодвинул Рэмбо в сторону и слез со снегохода. На нем были толстые черные штаны и черная куртка с полосками по всей длине рукавов – никогда не видела такого оттенка зеленого. На снегоходе виднелись полоски точно такого же цвета, а еще слова, написанные сбоку белыми буквами, – «Арктик кэт». Он снял шлем и положил его на сиденье. У него были светлые волосы, как у моей мамы, и пышная клочковатая борода, как у викинга. Он казался выше и младше моего отца. Когда он шел, его одежда шуршала, словно сухие листья. Не могу представить, как в ней можно охотиться, но выглядела она теплой.

Мужчина поднялся на крыльцо и постучал в дверь костяшками пальцев.

– Эй! Есть кто-нибудь дома? – Он подождал, а затем еще раз постучал. – Э-эй!

Дверь хижины открылась, и мама вышла наружу. Я не видела выражения ее лица, потому что она стояла спиной к свету. Но я заметила, что руки у нее дрожат.

– Простите, что беспокою, – сказал мужчина. – Можно от вас позвонить? Я отбился от группы и заблудился.

– Позвонить, – тихо отозвалась мама.

– Если вы не против. В моем мобильном села батарейка.

– У вас есть мобильный телефон. – Мама хихикнула. Понятия не имею почему.

– Эмм, да. Есть. Поэтому будет здорово, если вы разрешите воспользоваться вашим, чтобы я мог сообщить друзьям, что со мной все в порядке. Кстати, меня зовут Джон. Джон Лаккенен.

Мужчина улыбнулся и протянул ей руку.

Мама издала сдавленный звук, а затем схватилась за его руку, как утопающий за соломинку. И держалась за нее даже после того, как их сцепленные руки перестали раскачиваться вверх-вниз.

– Я знаю, кто вы.

Она оглядела двор, а затем быстро втащила мужчину в дом.

Я смотрела на хижину еще очень долго, даже после того, как дверь закрылась. Еще больше лжи. Больше хитростей. Больше уловок. Мать знала этого человека. И он приехал к ней, когда отца не было дома. Я понятия не имела, чем они занимаются в хижине, но понимала, что это неправильно. Спрятав нож в чехол, я слезла с дров. Снегоход, стоящий на нашем дворе, напоминал большого черного медведя. Мне хотелось ударить его и прогнать. Позвать отца, чтобы он застрелил его из своей винтовки. Я на цыпочках подошла к заднему крыльцу и заглянула в просвет между занавесками. Мама и этот мужчина стояли посреди кухни. Мама говорила что-то и размахивала руками. Я не слышала, о чем она говорит, но вид у нее был одновременно испуганный и радостный. Она постоянно оглядывалась на дверь, как будто боялась, что отец может войти в нее в любую секунду. Хотелось бы мне, чтобы так и случилось.

Мужчина тоже выглядел испуганным. Мама продолжала говорить и жестикулировать, и в конце концов он кивнул. Очень медленно, как будто не хотел делать то, о чем его просила мама, но при этом не мог отказаться, примерно как я, когда отец сказал мне, что я должна помочь маме варить желе. Мама рассмеялась, встала на цыпочки, обхватила мужчину за шею и поцеловала в щеку. Щеки мужчины загорелись румянцем. Мама положила голову ему на плечо. Ее плечи вздрагивали. Я не могла понять, смеется она или плачет. Спустя мгновение мужчина обнял ее, слегка погладил по спине и прижал к себе.

Я опустилась на корточки в снег. Теперь уже и мои щеки горели. Я знала, что означает поцелуй. Это значит, что ты любишь человека, которого целуешь. Вот поэтому мама никогда не целовала папу. И я не могла поверить, что она поцеловала этого мужчину, этого незнакомого типа, которого привела в дом как раз в то время, когда отца не было рядом. Не знаю, что он сделал бы с ними, если бы оказался здесь. Я вытащила нож. Бесшумно прошла по крыльцу и распахнула дверь.

– Хелена! – вскрикнула мама. Они с незнакомцем отпрянули друг от друга, когда хижину заполнил холодный воздух. Ее лицо вспыхнуло. – Я думала, ты… Не важно. Быстро! Закрой дверь!

Но я оставила дверь открытой.

– Тебе нужно уйти, – сказала я мужчине так грубо, как только могла. – Сейчас же!

Я взмахнула ножом, чтобы он знал: я говорю серьезно. Я бы пустила его в ход, если бы понадобилось.

– Эй! Спокойно. Опусти нож. Все в порядке. Я тебя не обижу.

Он говорил со мной так, словно я тоже была собакой.

– Ты должен уйти. Бегом! До того, как вернется отец.

Лицо мамы побелело, когда я упомянула отца, как и следовало. Не знаю, о чем она думала, когда втащила этого типа в нашу хижину, и чем, по ее мнению, это могло закончиться.

Она упала на стул.

– Хелена, пожалуйста! Ты не понимаешь. Этот человек – наш друг.