ДОЧЬ

Феномен эмиграции как определенного общественного, нравственного и психологического явления очень занимал внимание Александры Львовны, недаром она посвятила ему целое исследование. «Большой труд, — сообщала 22 февраля 1975 года сотруднику толстовского музея А. И. Шифману, — на который потрачено 6 лет моей жизни, — «История мирового беженства», этот труд я не намерена теперь печатать» (ГМТ). Публицистика как вид словесного творчества была органична для личности с таким темпераментом, активной реакцией на все происходящее в мире и, конечно, в России. Известие о расстреле в 1932 году на Кубани тысячи казаков настолько ужаснуло Александру Толстую, что побудило ее обратиться с полным гнева и боли воззванием «Не могу молчать», призывавшим всех «проповедников любви, правды и братства… христиан, настоящих социалистов, пацифистов» «соединиться в про — тесте» против террора, насилия, истребления ни в чем не повинных людей.

«Я думал, что Ванечка, один из моих сыновей, будет продолжать мое дело на земле»[23], — произнес Лев Толстой, потрясенный неожиданной смертью на редкость одаренного семилетнего Ванечки. Продолжила же его «дело на земле» в меру сил и возможностей «дочь Саша», верная заветам отца — ненависти ко лжи, несправедливости, неравноправию, правительственному гнету, любви к свободе, житейской и духовной, к страждущим и угнетенным, любви к России.

С. А. Розанова

Дочь

Над этой темною толпой
Непробужденного народа
Взойдешь ли ты когда, свобода,
Блеснет ли луч твой золотой?
Блеснет твой луч и оживит,
И сон разгонит и туманы…
Но старые, гнилые раны,
Рубцы насилий и обид,
Растленье душ и пустота,
Что гложет ум и сердце ноет, —
Кто их излечит, кто прикроет?
Ты, риза чистая Христа…

Ф. И. Тютчев

В то время, как весь цивилизованный мир отмечает стопятидесятилетие со дня рождения гиганта мировой литературы Л. Н. Толстого, в спокойной американской деревушке, в Валли Коттедж под Нью—Йорком, живет и празднует свое девяностопятилетие дочь писателя Александра Львовна Толстая. Жизнь этой замечательной русской женщины не вмещается в рамки настоящей вступительной статьи[24]— жизнь эта слишком большая, бурная, богатая событиями; для исчерпывающего ее описания потребовался бы обширный биографический труд.

Нам, однако, кажется, что жизнь А. Л. Толстой неуклонно протекала в двух направлениях: жизнь с отцом, для отца, во имя основных отцовских идей — добра, правды, справедливости, служения ближнему — и жизнь для России, для своего народа. Об отце, о жизни с ним, вблизи него А. Л. Толстая талантливо рассказала в своей книге «Отец» (два тома, изд–во им. Чехова, Нью—Йорк, 1953 г. [25]) и нужной и важной книгой этой пополнила огромную мемуарную библиографию по изучению толстовского литературного наследия. О дальнейшей жизни А. Л. Толстой, после смерти отца в 1910 году, рассказано в серии очерков, воспоминаний и дневниковых записей, охватывающих период до 1939 года. Этот интереснейший материал печатается под общим заглавием «Дочь». Наименование это, предложенное издательством «Заря», в некоторой степени символично: в год юбилея отца мир должен помнить его дочь, которая воплотила в себе то лучшее, благородное, что проповедовал и завещал ее отец.

Книга состоит из четырех неравной длины частей. Она открывается воспоминаниями давно ушедшего времени, судьбоносного для России, — выстрелом в Сараеве и вступлением России в первую мировую войну, на которую А. Л. Толстая идет добровольцем в качестве сестры милосердия. Обладая незаурядным организаторским талантом, физической выносливостью, смелостью, А. Л. Толстая несет помощь и облегчение людям разных национальностей и разного социального положения. Она неутомимо борется с несчастьями, которые неизменно приносит с собой война. Она всегда на посту среди голодающих беженцев, тифозных, изувеченных, отравленных газами. Она на посту то под немецким артиллерийским обстрелом, то под бомбами с воздуха. Графиня А. Л. Толстая всегда, во всех обстоятельствах, со своим народом — с солдатом–крестьянином, с солдатом–рабочим, с офицером. В заключении первой части («Из прошлого») А. Л. Толстая ставит вопрос:

«Но почему же народ избрал коммунистическую власть? Думаю, что ответ один и Толстой так же на него ответил — отсутствие веры. Перестала гореть ярким огнем вера в русском народе и угасла духовная сила, которая одна могла бы противоборствовать грубой, жестокой и беспринципной силе 3‑го Интернационала».